- 9 -
В середине девяностых годов вдруг откуда-то появился Пашка – мало изменившийся, веселый, разбогатевший. Узнав, что я не общаюсь с Юркой, сказал «ну вы, питерские, блин, даете», сел на телефон, куда-то дозвонился, узнал номера и адреса, и через полчаса мы уже ехали к Юрке с пакетами, набитыми бутылками с красивыми этикетками. Дверь открыл Юрка, познакомил с женой. Визиту старых друзей обрадовался, но как-то вяло. Пить отказался, – объяснил, что бросил. В разговоре участвовал мало – смеялся в положенных местах, спрашивал – «Да? Ну надо же… Вот как»… Гитару не принес. Да и непонятно, была ли у него дома гитара. Сказал, что много работает и очень устает. Жена на друзей глядела с подозрением. Скоро мы, хоть и были уже изрядно навеселе, почувствовали, что пора уходить. В этот день я видел Юрку в последний раз.
О том, что Юры нет в живых, первым узнал непоседливый Пашка в 2007-м. Все телефоны сменились, по мобильным номерам никто не отвечал, и тогда он отправился к Юре прямо домой. Дверь открыли незнакомые люди, – они-то и сказали, что человек, который жил здесь до них, умер. Пашка позвонил Юриному отцу – тот отказался говорить о Юре вообще. Наконец нашли телефоны жены и брата, и оказалось – да, умер в 2004 году, в ноябре. Пришел домой с работы и умер. До того – много работал, зарабатывал деньги, строил большой дом. В семье было все сложно. Вообще было все сложно. В городе NN не нашлось ни одного человека, который знал бы, где Юра похоронен. Одноклассники в новость поверили не сразу – если поверили вообще. Невозможно было представить, что Юрка способен на такое свинство – взять и умереть, и лишить всех возможности собраться еще раз, и чтобы опять было – «виноградную косточку в теплую землю зарою»… и «давайте восклицать, друг другом восхищаться»…
- 10 -
Вечер встречи удался. Пришли почти все, приехали из разных городов, и мужики оказались не такими лысыми и пузатыми, как могли бы быть. Братья-близнецы – все так же пришли вдвоем, и все так же делают вид, будто друг с другом не знакомы… А девчонки выглядят прямо как тогда. Пришли учительницы Фира и Лора, энергичные и полные жизни. Да, сказали они, ваш класс мы не забудем! До него был еще только один такой, первый выпуск в той школе за двенадцать лет до вашего, – и потом ваш десятый «А», и таких больше не было – «все они красавцы, все они таланты, все они поэты»…
Интересный был класс – девятый-десятый «А». Кстати, картинка под заглавием этого рассказа - действительно статья про этот класс в республиканской газете, и даже что-то про мой отъезд там есть – что без меня, дескать, уже совсем не то... Конечно, без меня не то, с этим я совершенно согласен.
Провожать к автобусу неожиданно пришли девчонки – Люда, Оля, Ленка. Почти опоздали, смеялись, шутили, как на платформе тридцать лет назад, только что гитару с собой не захватили, но и без нее в глазах начало щипать. Честно говоря, я был уверен, что в ныне независимом городе NN меня никто давно уже не помнит – а вот же… В автобусе нахлынуло – я вытащил из кармана телефон и начал набирать этот текст.
Про друзей, про подруг, про учителей. Про город NN, который тоже в один прекрасный день заявил, что начинает новую свободную жизнь с нуля. Но свобода стала реальностью для провозглашенной, но не признанной прибалтийской республики не сразу, а только после той самой ночи в августе 1991-го, когда в России сотни тысяч людей живым щитом защитили от танков свои первые свободно избранные парламенты, и победили, и не дали снова обнести пол-Европы колючей проволокой… Интересно, а найдется ли в музее советской оккупации, выстроенной на Площади Свободы независимого города NN, хоть строчка о той августовской ночи, и о погибших в Москве ребятах?
Да нет, конечно, нет… Как не нашлось в Минном музее города NN ни одной строчки, ни одного упоминания о моем отце – флотском офицере, в течение двадцати лет командовавшем в этом городе крупной береговой минно-торпедной частью, капитане 1-го ранга, кавалере ордена Красной Звезды, уникальном специалисте, лично обезвредившем по меньшей мере четыре десятка немецких и советских морских мин – выброшенных на берег, пойманных рыбацкими сетями и тралами по всей Прибалтике, вытащенных землечерпалками и экскаваторами, начиненных множеством смертоносных ловушек и секретов… Отец учился на штурмана, а потом – на военного инженера, но жизнь сложилась иначе, и сотни раз, пока не кончился ресурс организма, он рисковал собой для того, чтобы сберечь чьи-то жизни, и всегда шел на разминирование сам, даже тогда, когда по должности своей уже не только мог, но и обязан был посылать вместо себя других…