Физфак: ежегодный День Физика празднуется не один день, а пять – со среды по воскресенье, на него приезжают команды из всех физических ВУЗов страны – из Москвы, из Сибири, с Кавказа, из Прибалтики. Во время кульминации – «Кубка вызова», на котором команда студентов состязается в остроумии с командой профессоров – огромный конференц-зал набит до отказа, и снаружи его штурмуют сотни безбилетников. Стены увешаны огромными плакатами (помнится, на одном была изображена примерно семиметровая Статуя Свободы, по которой ползали студенты в стройотрядовских куртках, скалывающие с нее зеленую патину, – в результате чего уже обнажилась одна розовая грудь с темным соском). Действо начинается с исполнения всем залом гимна физфака на мотив «Дубинушки». На словах «а декан наш мудрец, задолбал всех вконец, для него что студент, что скотина; но и сам он того, – ходит слух про него, что и сам он большая дубина!» – на сцену выходит декан и присоединяется к хору. Такова традиция, нравится это ему или нет. Деканы приходят и уходят, а традиции остаются.
Лето после пятого курса – военные сборы в артиллерийском полку в Ленобласти. Ничего унылее, тоскливее и безнадежнее, а главное – голоднее этого месяца в жизни Артема не было. Особенно впечатлил его воскресный обед: по воскресеньям на второе полагалось мясо. Выглядело оно так: на блюдце лежали десять (по числу сидящих за столом) кубиков желтого, многократно вываренного, жесткого, как резина, жира. И ни у кого даже мысли не возникало попробовать такой кубик разгрызть. Нет, мясо в полк поступало согласно нормативам, но его сжирали старшины и прапоры – такая совершенно особая категория личного состава. Офицеры объедать солдат считали, в общем, недостойным, но благодаря хозяйничающим на всех складах и кухнях прапорщикам до солдат нормальная еда просто не доходила. Как эти дистрофики таскали автоматы - для меня загадка. На территории полка была солдатская лавка, в которой торговали галетами и сушками, но ни у кого не было денег. Из всего курса нормально себя чувствовал только один доходяга – его семейство внушило ему, что он болен, и должен жрать только проросший овес, и снабдило его овсом на месяц вперед, так что он не испытал особых неудобств. Непрерывная шагистика и муштра – начальство поставило себе священной целью «сделать из раздолбаев солдат» всего за один месяц; постоянное недосыпание – в части был недобор личного состава, и ходить в караулы и дежурить по кухне приходилось вдвое чаще положенного.
Впрочем, один светлый момент все-таки запомнился – так называемая «обкатка танком». По идее это значит, что солдат лежит в неглубоком, с полметра глубиной, окопчике, а на него прет танк. Солдат поднимается, бросает в танк гранату, падает, ждет, пока танк проедет над ним, и снова бросает гранату ему вслед. Надо сказать, офицеры, которым было поручено превращение студентов в людей, мыслили вполне трезво, и не собирались рисковать своими погонами, положившись на непредсказуемую студенческую психику. Поэтому они решили применить на практике принцип относительности Галилея: дескать, танк, а за его неимением – артиллерийский тягач пусть стоит, грохочет моторами и пукает газами, а студент пусть ползет под ним. И все бы сработало, если бы габариты первого пущенного под тягач студента, отделенного командира Коли, не превысили норму. Коля застрял под тягачом, как Винни-Пух в дверях у Кролика, и обкатку пришлось отменить. В результате студенты обрели абсолютно неожиданный, а потому вдвойне благословенный час в траве под высоким небом Выборгской области…
В последний вечер сборов – попытка коллективного неповиновения из-за двоих товарищей, ни за что отправленных дежурным по полку на гауптвахту: они всего-то фотографировали на память вечернее построение, и для этого залезли на дерево. Если совсем честно, то дерево понадобилось вот почему: шесть студенческих взводов были построены не по уставу, а в виде слова из шести букв, примерно эквивалентного по значению слову «конец» и знаменующего окончание сборов, – а это углядеть можно было только сверху. Построение сопровождалось хоровым пением народной физфаковской песни, что и привлекло дежурного. Крамолы в построении дежурный не заметил, но заметил двух курсантов на дереве, и с размаху закатал им по пятнадцать суток. В результате опьяненная предвкушением завтрашней свободы студенческая братия отказалась маршировать в казармы и осталась на плацу, а не очень умный дежурный не придумал ничего лучшего, чем вызвать из дома командира полка.