Потому что кто, черт возьми, знал, что папа собирался делать теперь, когда он стал мультимиллионером.
Мой желудок скрутило, когда я забрался в свой пикап. Меньше всего на свете мне хотелось сегодня ехать домой к отцу, но я и так слишком долго откладывал этот визит.
Опершись локтем на открытое окно, я летел по грунтовой дороге, которая вела к папиному дому. Вечерний ветерок обдувал мое лицо прохладой.
Было на удивление легко объяснить Джексу, почему я собираюсь работать на Индию. Я верил каждому своему слову. Когда мне удастся провести с ней больше пяти минут, может быть, я и ей расскажу.
Боже, вчера вечером она выглядела уставшей. Я никогда не видел у нее таких темных кругов под глазами. И грустной. Она выглядела чертовски грустной.
Мне пришлось покинуть «Беартус», прежде чем я поддался искушению заключить ее в объятия.
Где Блейн? Разве ее муж не должен быть здесь с оружием в руках, когда у нее выдалась тяжелая неделя?
Это не моя проблема. У меня и без того было достаточно забот, так что я отложил их в сторону и поехал дальше по дороге, а потом заехал к папе.
Я ожидал застать его дома, сжимающего в руке бутылку виски и запивающего свои печали, как Джекс. Вместо этого он подстригал газон.
Воздух наполнился шумом двигателя и запахом скошенной травы.
Заметив меня, он притормозил и заглушил мотор. Когда он спрыгнул с сиденья и взял стакан из подстаканника, янтарная жидкость в нем расплескалась.
А, вот и выпивка.
— Вождение в нетрезвом виде запрещено законом, — сказал я, когда он подошел.
— Тогда, я думаю, ты можешь закончить с газоном. — Он допил последнюю порцию, и легкая улыбка на его губах была единственным признаком того, что напиток обжег его, когда он глотал.
— Дерьмово выглядишь, — сказал я.
Волосы у папы были сальные, как будто он не мылся целую неделю. У него были густые бакенбарды, а круги под глазами были такими же темными, как у Индии.
— Я чувствую себя дерьмово. Поэтому посчитал нужным также и выглядеть. — Он поплелся к дому, затем придержал сетчатую дверь, чтобы я мог следовать за ним.
Я поморщился, когда вошел внутрь. Что, черт возьми, здесь умерло? В нос ударил запах гари и гнили.
— Что, черт возьми, произошло?
— Сегодня утром забыл поставить пиццу в духовку, — сказал он, проходя через прихожую.
— Пицца на завтрак. Ладно.
Этот человек настаивал на том, чтобы каждый день недели есть яйца, бекон и тосты. Думаю, теперь, когда он вышел на пенсию, он изменил свой рацион.
Я последовал за ним в гостиную, затем, обойдя диван, подошел к окнам и распахнул их настежь, чтобы свежий ветерок выветрил зловоние.
— Папа…
Меня прервал звук открывающейся крышки бутылки.
Папа сидел в кресле и собирался наполнить свой бокал из бутылки «Джека».
Я выхватил его, прежде чем в стакан упала капля.
— Эй, — запротестовал он.
— Ты уже достаточно выпил, чтобы дуться. Время вышло. Есть работа, которую нужно сделать.
Папа моргнул.
— О чем ты говоришь?
— Завтра я хочу перегнать скот на северный луг. Джекс весь день будет кататься с гостями верхом. Так что ты можешь мне помочь.
— Прости?
— Что тебе неясно?
Он наморщил лоб.
— Ты работаешь на нее? Вы оба?
— Ну, может, тебе и заплатили миллионы, но мне, черт возьми, уверен, что нет. И я не собираюсь позволять моему ранчо и моему скоту страдать из-за твоего решения.
— Это не твое ранчо.
— Так мне говорили, — пробормотал я. — Индия не знает, как управлять ранчо. Несправедливо по отношению к животным, живущим здесь, заставлять ее учиться. Так что, если ты не хочешь видеть, как умирает скот, приходи завтра в семь часов. Будь готов помочь.
Индия не позволила бы скоту умереть. Но я также не собирался отказываться от контроля. Ей придется нанять кого-то другого, чтобы помочь, а мне не хотелось, чтобы кто-то еще ввалился на нашу территорию и все испортил.
— Я не собираюсь помогать. — Он протянул руку. — Верни мне мой виски.
— Ни за что.
Наверное, на кухне была еще одна бутылка и он может оторвать свою задницу от стула и достать ее, когда меня не будет.
Папа вздохнул, опускаясь на стул. Он выглядел таким маленьким, каким я его никогда раньше не видел.
— Хорошо, что ты работаешь. Остаешься. Помогаешь Индии встать на ноги.
Он пьян? Он не говорил невнятно, но, черт возьми, нес какую-то чушь.
— Значит, ты рад, что я помогаю ей. Но ты отказываешься. Я правильно понял?
Он пожал плечами.
— Ты, э-э, разговаривал со своей матерью?
— С прошлой недели — нет. Она принесла пачку почты. — Которая все еще лежала на моем кухонном столе.
— Ты рассказал ей об этом?
— Да.
Он сглотнул.
— Как она это восприняла?
— Не очень хорошо.
С тех пор мама со мной не разговаривала.
— Спасибо, что сказал ей, — сказал папа. — Я бы и сам сделал это, но…
Но она не дала ему шанса.
— Твои бабушка и дедушка отреклись от меня. — Он сухо рассмеялся и перевел взгляд на окна. Это не скрыло блеска слез. — Не могу сказать, что я их виню. В данный момент они со мной не разговаривают. Сделай мне одолжение, заходи время от времени? Убедись, что им ничего не нужно.
— Хорошо. — Я подошел к дивану, затем сел на краешек, упершись локтями в колени. — Какие у тебя планы насчет денег?
Мы были должны банку, но не пятнадцать миллионов долларов.
— Расплатимся с долгами. Позаботимся о твоих бабушке и дедушке, чтобы им было комфортно, когда они состарятся.
— Ну, по крайней мере, у нас есть свои дома и немного земли. Это должно будет сделать их счастливыми. Рад, что тебе удалось договориться об этом с Индией.
Он покачал головой.
— Я об этом не договаривался. Она представила это в своем первоначальном предложении.
— Что? Это была ее идея?
— Да.
Какого черта? Я предположил, что она была папиной. Она позволила мне высказать это предположение. Почему?
Если бы она этого не сделала, стал бы папа настаивать на этом? Я не был уверен, что хочу получить ответ на этот вопрос, поэтому не стал спрашивать.
— Как только все будет оплачено, вы с Джексом получите деньги. Мои поздравления. Вы богаты.
— Я был богат и раньше. — Богат всем, кроме наличных.
Отец закрыл глаза.
— Если бы был другой способ…
— Я знаю. — Я был здесь не для того, чтобы наказывать папу. Он справлялся с этим сам. — Если я смогу убедить Индию продать мне ранчо, хотя бы его часть, мне понадобится часть этих денег.
Он еще глубже вжался в кресло.
— Она не продаст его обратно.
— Продаст.
Он хмыкнул. Хмык, который я слышал всю свою жизнь.
Хмык, означавший, что разговор окончен. Он уже принял решение, и никакие мои слова его не переубедят.
О чем он мне не договаривал? Что произошло во время их переговоров о продаже, что заставило его так сказать? Она упоминала о каких-то конкретных планах?
— Папа…
— Оставь это, Уэст. Дело сделано. Доверься мне. — Он вскочил со стула и исчез из комнаты. Мгновение спустя дверь его спальни захлопнулась.
Доверься мне.
Он сказал то же самое в тот день, когда появилась Индия.
Знал ли он вообще, что значит доверять?
Выходя из дома, я прихватил папино виски, и новая волна гнева захлестнула меня, когда я выбежал на улицу. Так вот в чем дело? Оставить все как есть?
Почему он не хотел, чтобы я выкупил ранчо обратно? Ему никогда не нравилась эта сторона дела. Он всегда предпочитал проводить дни на курорте, катать гостей верхом и болтать с посетителями за ужином и выпивкой.
Возможно, именно поэтому я всегда был сосредоточен на работе на ранчо. В большинстве случаев это была та область, где у меня было некоторое подобие контроля.