Насколько же это было хреново, что у меня, вероятно, было больше самостоятельности в управлении ранчо для Индии, чем для собственного отца?
Забравшись в свой пикап, я слишком сильно захлопнул дверцу, затем завел двигатель и поехал домой. Была суббота. По традиции мы проводили вечер в лодже, развлекая гостей и помогая детям готовить хот-доги на костре. Рейд открывал бургерную, а после наступления темноты мы жарили смор.
Я не хотел ни хот-догов, ни бургеров, ни чего-то еще. Хотя папино виски показалось мне довольно привлекательным.
— Черт бы его побрал. — Я уже собирался пойти в дом и заняться завтрашним похмельем, когда зазвонил мой телефон, и его звон наполнил салон. — Привет, Тара.
— Привет, Уэст. У тебя найдется минутка?
— Конечно.
— Это по поводу Индии.
— Я так и думал. — Я ущипнул себя за переносицу. Таре не хотелось подписывать «Кодекс этики и служебного поведения сотрудников»? — В чем дело?
— Она наняла Джонатана Ли для ремонта коттеджей.
Блядство.
— Ты уверена?
— Да. Я сама видела его, когда уходила сегодня вечером. Он был в одном из коттеджей.
— Черт. — Я вздохнул. — Я разберусь с этим. Спасибо, что предупредила. — Я закончил разговор и сразу же набрал номер Джонатана. Он ответил после второго гудка.
— Уэст.
— Тебе не рады на моей территории. Я ясно дал это понять, когда мы разговаривали в прошлый раз. Не возвращайся.
— Это твоя собственность? По словам Индии Келлер, я ремонтирую ее коттедж.
— Повторяю в последний раз. Тебе здесь не рады. — Прежде чем он успел ответить, я повесил трубку и набрал номер мамы.
— Тара уже звонила мне, — ответила она. — Я знаю о Джонатане.
— Я разберусь с этим. Это не будет проблемой.
— Хорошо. — Она вздохнула. — Не могу поверить, что она наняла его.
— Откуда ей было знать, мам? — Индия была не из наших краев. У нее не было никакой информации, чтобы понять, кого нанимать, а кого избегать.
— Она могла бы поспрашивать у окружающих. Тара за пять секунд сказала бы ей, чтобы она не нанимала этого мудака.
Да, Индия могла бы поспрашивать. Она, вероятно, спросила бы меня, если бы я потрудился встретиться с ней.
— Просто… выброси это из головы. Я позабочусь об этом.
— Хорошо. У тебя все в порядке?
— Не особо. А у тебя?
— Нет. Все еще переживаю из-за всего этого, понимаешь?
— Да, понимаю. Я позвоню тебе позже.
— Пока.
Закончив разговор, я кладу телефон на приборную панель и прислоняюсь к ней головой.
— Черт.
Пока я звонил маме, Джонатан, вероятно, уже набрал номер Индии. Мне придется объяснять, почему я только что уволил ее подрядчика.
Вот тебе и выпивка.
Я завел грузовик и помчался к лоджу, затем припарковался перед «Беартус» рядом с «Дефендером» Индии.
Из-за лоджа доносился смех гостей, сидевших у костра. Скорее всего, Индия была с гостями, но я сначала зашел в коттедж, не желая быть втянутым в светскую беседу, если мог этого избежать.
Я поднялся по ступенькам и постучал костяшками пальцев в дверь.
Тишина. Я постучал еще раз.
— Индия.
Ничего. Черт. Думаю, сегодня вечером я все-таки доберусь до костра. Я повернулся, собираясь направиться к коттеджу, когда дверь за моей спиной со скрипом распахнулась.
— Уэст? — Индия была одета в ночную сорочку цвета черники. Ее волосы были распущены, локоны каскадом падали на плечи.
Боже, что за волосы. Мне так нравилось пропускать их сквозь пальцы. В этом она спала? Это ее ночнушка? В те несколько раз, когда я спал в ее постели, мы не утруждали себя пижамами. Да и почти не спали.
Было странно открывать в ней ту часть, о которой я не знал. Блейн знал эту часть. Он заполучил Индиану, которая носила сексуальные ночные сорочки, едва прикрывавшие изгибы ее задницы.
— Что не так? — Она открыла дверь шире, и ночной воздух коснулся ее сосков под атласом.
Я с трудом сглотнул, заставляя себя смотреть в невидимую точку над ее головой.
— Джонатан Ли. Ты наняла его.
— Да. — Она выпрямилась, выражение ее лица стало суровым. — Он ремонтирует коттеджи.
— Больше нет. Ему здесь не рады.
— Но…
— У него нездоровая одержимость моей матерью. Она не проявляла к нему интереса, но он был непреклонен. Он так часто звонил и писал смс, что та сменила номер телефона. Он начал появляться в больнице, когда она работала. Он присылал ей дорогие, неподобающие подарки, такие как украшения, одежда и нижнее белье. Это продолжалось около года. Каждый раз она отсылала вещи обратно и просила его прекратить. Он не останавливался. Около четырех месяцев назад он пришел к ней домой пьяным. Пытался силой проникнуть внутрь. Она получила судебный запрет. Но поскольку она здесь не живет…
— Здесь он не действует, — сказала Индия, закончив за меня фразу. — Я позабочусь об этом. Пожалуйста, передай мои извинения своей матери. Я не знала.
— Спасибо.
Она закрыла глаза, ее плечи опустились.
— Мне нужен новый подрядчик. Есть какие-нибудь рекомендации?
— Я сделаю несколько звонков. У пары моих приятелей есть бизнес в этом районе. Возможно, они смогут найти подработку или освободить одного из своих мастеров. Я попрошу их связаться с тобой.
— Спасибо. — Она отошла от двери, собираясь проскользнуть внутрь, но я остановил ее.
— Почему ты не сказала мне, что это была твоя идея насчет двадцати акров и наших домов?
Она пожала плечами.
— Я уверена, твой отец попросил бы об этом. Так что я просто с самого начала сделала это частью сделки.
А папа попросил бы об этом? Я ненавидел себя за то, что у меня были сомнения.
— Спасибо.
— Конечно. — Она грустно улыбнулась мне. — Спокойной ночи, Уэст.
Я без разрешения протянул руку и нежно обнял ее за локоть, прежде чем она успела исчезнуть.
— Инди.
Она медленно подняла глаза.
Были вопросы, которые хотелось задать. Почему она вернулась? Почему купила ранчо? Где Блейн?
— Это то, в чем ты ложишься спать каждый вечер? — этот вопрос показался более важным, чем все остальные.
Моя рука отпустила ее локоть, и мои пальцы заскользили по ее коже, поднимаясь вверх по плечу к тонкой бретельке, которую можно было снять, просто потянув за нее.
— Да. — У нее перехватило дыхание, когда я просунул палец под шелковистую прядь.
Наши взгляды встретились, и когда это произошло, годы, разделявшие нас, казалось, развернулись, закружились вокруг нас, как торнадо, унося нас в прошлое.
К тем дням, когда я был молодым глупцом. А она была ярче солнца и звезд.
Я не был уверен, кто из нас пошевелился первым. Может быть, я. Может быть, Индия.
В одну минуту я потерялся в этих карамельных глазах, а в следующую мои руки оказались в этих растрепанных светлых волосах, и мои губы прижались к ее губам.
Я провел языком по ее нижней губе, и она приоткрыла рот. Наши языки сплелись в знакомом, прекрасном танце. На вкус она была такой же. Сладкой, как летняя клубника на шерстяном одеяле на горном лугу.
Черт возьми, эта женщина. Как же я скучал по ее губам.
Мы погрузились в поцелуй, прижимаясь друг к другу. Ее язык скользнул по моему, когда я прикусил ее нижнюю губу, именно так, как ей нравилось.
Я застонал, и звук вырвался из моей груди, когда мои руки обхватили ее, притягивая к себе.
Целовать Индию было так же естественно, как дышать.
Так и должно быть. Я целовал ее с детства.
Она наклонилась для поцелуя, привстав на цыпочки, а ее руки обвились вокруг моих плеч, чтобы она могла подняться выше. Ее пальцы зарылись в мои волосы, дергая за корни.
Я склонился над ней, жадно впиваясь в ее рот, облизывая, посасывая и опустошая.
Она застонала, когда я прикусил уголок ее верхней губы.