Блейн нахмурился.
Сэмюэл проигнорировал это.
Сэмюэл мне уже нравился. Держу пари, что через несколько месяцев он найдет себе босса получше.
Он ушел первым, кивнув Уэсту, когда проходил мимо.
Блейн встал, и на мгновение я подумала, что он исчезнет, не сказав ни слова.
Мне следовало догадаться. Последнее слово всегда оставалось за Блейном. После развода он сказал мне, что мы прожили дольше, чем он ожидал.
— Это было так трудно? — Он ухмыльнулся.
— Трудно? Нет. Необязательно? Да. Я бы отправила его тебе в понедельник.
— Индия, ты не отправляешь контракт на семьдесят пять миллионов долларов через ФедЭкс (прим. ред.: ФедЭкс — американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги логистики по всему миру).
Он назвал сумму специально, словно давая пощечину. Не мне.
Уэсту.
— Убирайся, Блейн. — Взгляд, которым я его наградила, был убийственным.
Его ухмылка стала еще шире, когда он вышел, хлопнув за собой дверью. Сегодня вечером он улетит обратно в Техас, вероятно, самолетом «Келлер Энтерпрайзес».
Будет ли эта компания все еще «Келлер Энтерпрайзес» к утру? Зная Блейна, он уже заказал и подготовил новую вывеску.
Компания, папина компания, исчезла.
Что-то оборвалось у меня в груди.
Не сердце.
Моя надежда.
Была причина, по которой мы с Блейном оставались женаты. Не из-за каких-либо усилий с его стороны. Не из-за любви или привязанности. А из-за моей железной воли заставить нас работать с мужчиной, которого обожал мой отец.
Папа любил Блейна. Так что я держала Блейна рядом с собой.
— Что это было? — спросил Уэст.
Комок у меня в горле был такой большой, что мне было трудно говорить.
— Я… я продала ему папину компанию.
Теперь это было реальностью. Это было сделано.
Так все и должно было закончиться. Я готовилась к этому несколько месяцев.
Но от этого боль не стала меньше.
Слезы навернулись мне на глаза, и как бы быстро я ни моргала, я не могла их прогнать. Контракт на столе был слишком белым. Слишком громким. Поэтому я встала и отошла подальше от этих бумаг.
У меня кружилась голова. Мои конечности были вялыми, и я покачнулась на ступеньке.
— Ого! — Уэст поймал меня за руку, прежде чем я успела упасть. — Инди.
— Я в порядке. Мне нужна всего минута. — Я набрала в легкие побольше воздуха, высвободилась и направилась к двери. Когда я вышла на крыльцо, жаркий летний воздух, казалось, только усилил боль.
Мое сердце колотилось так громко, что я больше ничего не слышала. Горло горело. Нос тоже. И эти чертовы слезы никак не могли остановиться.
Одна слеза скатилась по моей щеке, когда я опустилась на первую ступеньку.
На этот раз, когда у меня подогнулись колени, я удержалась, схватившись за перила и с глухим стуком опустилась на верхнюю ступеньку лестницы.
Его больше не было. «Келлер Энтерпрайзес» больше не существовало.
Отец потратил всю свою жизнь на создание этого бизнеса. Он подарил его мне.
А теперь все это исчезло.
Из моего горла вырвался сдавленный, хриплый звук. Я с трудом сглотнула и потянулась, чтобы достать телефон из кармана шорт. Моя рука дрожала, когда я набирала папино имя.
Это была единственная вещь на свете, которую я не хотела ему говорить, но он заслуживал того, чтобы знать. Он заслуживал того, чтобы услышать это от меня.
Он бы понял. Папа всегда понимал. Он бы сказал мне, что все в порядке. Что я поступила правильно. Что я сделала тот же выбор, что и он.
Только он бы не позволил этому зайти так далеко. Он бы сделал правильный выбор. Меньше ошибок.
Папа должен был быть здесь и принимать эти решения, а не я.
Я набрала его имя, затем, затаив дыхание, прижала трубку к уху.
— Мы приносим свои извинения. Вы позвонили по номеру, который был отключен или больше не обслуживался. Пожалуйста, проверьте набранный номер и повторите попытку.
Подождите. Что? Я убрала телефон и посмотрела на экран. Это был контактный телефон отца. Это был его номер.
Я набрала его снова.
— Мы приносим свои извинения…
— Нет. — Я вздрогнула всем телом. — Нет, нет, нет.
Мои пальцы пробежались по экрану, и на этот раз ответил тот, кому я звонила.
— Привет. Ты вовремя. Я как раз думала о тебе.
— Мама, — мой голос был хриплым. — Я только что звонила папе, и мне сказали, что его номер отключен.
На линии повисла тишина.
— Мама, почему его телефон отключен?
Твердое тело прижалось ко мне. Сильная рука Уэста обняла меня за плечи.
Если бы я посмотрела на него, то сломалась бы. Поэтому я смотрела прямо перед собой, прижимая телефон к уху, пока ждала маму.
— Моя новая помощница купила мне новый телефон. — Ее бывшая помощница вышла на пенсию, и мама недавно наняла женщину лет двадцати с небольшим, чтобы та помогала по дому и с техникой. — Она сменила провайдера, чтобы у меня было лучшее обслуживание. Она спросила, не должна ли я отключить его номер и…
— Подключи обратно.
— Прошли годы, милая, — прошептала мама.
Нет. Мне нужна была эта телефонная линия. Мне нужна была эта голосовая почта. Почему-то за все эти годы я так и не заполнила его почтовый ящик. Либо потому, что кто-то время от времени удалял их — возможно, бывшая мамина помощница, которая какое-то время работала с папой, — либо случался сбой, либо вселенная знала, что мне нужен папин голос.
— Верни это.
— Индия.
— Верни это, мам, — закричала я. — Пожалуйста. Ты должна была посоветоваться со мной. Это все, что у меня осталось. Мне нужно это вернуть.
— Мне жаль, — голос мамы дрогнул. — Мне так жаль.
Слезы потекли по моему лицу, когда я уронила телефон. Он с грохотом ударился о деревянную ступеньку, перелетел через перила и с глухим стуком упал на землю.
Я с трудом поднялась на ноги, затем умудрилась спуститься по лестнице, не упав, и пересекла лужайку.
Из домика доносились какие-то звуки. В воздухе витал запах дыма от костра. Этим летом было достаточно дождей, чтобы мы могли устроить субботний костер. Что происходит, когда становится слишком сухо? Слишком опасно?
Я никогда не была в Монтане в августе. Папа всегда предпочитал июнь, когда там было пышно и зелено. Когда трава каждое утро покрывалась росой и по вечерам нужно было надевать толстовку, чтобы защититься от вечернего холода.
Он любил Монтану в июне.
Он любил Монтану.
Слезы продолжали литься, пока я шла. Шаг за шагом я шла по единственной тропинке, по которой не ходила с тех пор, как переехала сюда.
Через поле позади коттеджа и по проторенной тропинке, которая огибала рощу осиновых деревьев. За деревьями был склон, который привел меня вверх, на небольшой холм и вывел на тихий луг в горной долине.
Место, где разбивали лагерь мама и папа.
Это было, пожалуй, самое красивое место на ранчо. Горы обрамляли пейзаж на заднем плане. Деревья, окружавшие это место, стояли высокие и гордые, их верхушки колыхались на ветру.
Я остановилась.
И рухнула на колени.
Уэст опустился на колени позади меня и заключил в объятия.
— Отпусти это, Инди.
— Больно. — Я всхлипнула.
— Я знаю, детка. — Он обнял меня крепче. — Отпусти это.
Я так и сделала.
Впервые в своей жизни я позволила Уэсту увидеть, как я плачу.
Глава 27
Индия
25 лет
Ветер разносил пепел. Он разлетался по полю серым облаком, которое постепенно стало белым, а затем… ничего. Все кончено.
Мама прерывисто вздохнула и опустила подбородок.
Я крепче сжала ее руку.
Не плачь.
Не плачь.