Почему? Разве это не было очевидно?
— Я купила его для тебя. Я приехала ради тебя. Я любила тебя с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. — Я собралась с духом, проглотив комок в горле. — У нас с твоим отцом есть соглашение. Я приехала сюда ровно на один год. По моим расчетам, именно столько времени мне понадобится, чтобы перестроить курорт. В конце этого года я перепродам ему ранчо за пять миллионов долларов при условии, что он немедленно перепишет его на тебя. Все, о чем я просила, это чтобы это оставалось между нами, пока я здесь.
Кёртис мог расплатиться со своими долгами и заработать миллионы.
Все, что ему нужно было делать, — это выполнять мои приказы в течение года.
И Уэст…
Уэст мог бы получить свое ранчо. Бесплатно. Он мог бы осуществить свою мечту.
Да, я могла бы просто купить это место и сразу же передать его Уэсту. Но сначала я хотела все исправить. Ради папы. Ради Уэста.
Ради себя.
Я не хотела работать в сфере недвижимости. В этом я никогда не признавалась отцу. По правде говоря, я не была уверена, чем именно хочу заниматься в своей жизни.
Но год, проведенный в Монтане, показался мне хорошим началом.
И хотел Уэст признавать это или нет, но его руки всегда были связаны семейными обстоятельствами.
Возможно, он и хотел переименовать ранчо, но пошел бы он на это? Потратил бы он деньги, необходимые для усовершенствования, чтобы удовлетворить потребности состоятельного путешественника? Он знал о клиентах, которых мы привлекали сюда. Его клиентами мыли такие как я.
Кроме того, я боялась, что он не согласится. Что не позволит мне продать его обратно. Гордость Уэста, вероятно, помешала бы ему заключить сделку.
Я не хотела рисковать тем, что он уйдет.
И теперь, когда мы были вместе, какая-то часть меня хотела знать, что он делает это ради меня, а не потому что я отдала ему это ранчо.
Вот такую сделку я заключила. Таковы были мои условия.
Один год в Монтане.
Тогда это ранчо будет принадлежать Уэсту.
Выражение его лица стало каменным, когда он уставился на меня через стол. Его руки сжались в кулаки. Рычание вырвалось из его горла, когда он проговорил сквозь стиснутые зубы.
— Как ты могла это сделать?
Я думала, он будет рад. По крайней мере, почувствует облегчение. Но я никогда не видела его таким холодным, словно в этих карих глазах не было ни единой эмоции.
— Мне… — я остановила себя, прежде чем успела сказать «жаль». Я не сожалела. Ни капельки.
Я любила его. Я любила его настолько, что пожертвовала годом и пятьюдесятью миллионами долларов.
Он уставился на меня, и слезы, еще больше чертовых слез, хлынули снова.
Боже, я так устала плакать.
Обдирая ноги о грубую скамью, я в смятении выбиралась наружу. Затем я направилась в «Беартус».
Там стояла бутылка вина с моим именем на крышке.
В конце концов, сегодня вечером я должна отпраздновать это событие, верно? Может, я и не продала бизнес отца по рыночной цене, но я была очень богатой женщиной. Миллионы долларов должны были присоединиться к другим моим миллионам долларов.
И все это было бессмысленно. Незначительно.
Я бы отдала все до последнего цента за то, чтобы провести еще один день с папой.
Я бы отдала все ради Уэста.
Носок моей сандалии зацепился за край каменной плиты. Я наклонилась вперед, готовая рухнуть на колени, когда две сильные руки обхватили меня, удерживая на ногах.
— Никогда больше. Я не хочу, чтобы ты снова уходила от меня.
Я обмякла в его объятиях.
— Ты сумасшедший.
— Да, я чертовски зол. Ты должна была сказать мне с самого начала. Папа тоже.
— Мне жаль. — Я извинялась за то, что смолчала.
— Это уже слишком, детка. — Он вздохнул. — Я не могу этого вынести.
— Ты должен. Именно поэтому я и сделала это в первую очередь. Я знала, что ты скажешь «нет». Что ты будешь слишком горд, чтобы принять его от меня. И я хотела… Я хотела попробовать. Сделать здесь что-то, что изменило бы ситуацию. Я хотела остаться. На этот раз я просто хотела остаться.
Уэст зарылся лицом в мои волосы.
— Ты остаешься. Навсегда. Я не собираюсь смотреть, как ты снова покидаешь это ранчо.
Я заерзала в его руках, чтобы увидеть его лицо.
Он обхватил мое лицо ладонями.
— Я любил тебя с десяти лет. С тех пор, как ты оставила бумажный самолетик и цветы в моей крепости. Я тебя люблю. Я всегда любил тебя.
— Скажи это еще раз.
Он прижался губами к моим, и его слова прозвучали шепотом:
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Его губы прижались к моим, его руки оторвали меня от земли.
Я прижалась к нему, и улыбка растянулась на моих губах. О, боже. Из моей груди вырвался смешок. Это было на самом деле?
Уэст отстранился, прижавшись своим лбом к моему.
— Это по-настоящему?
— Мы всегда были настоящими, Инди. — Он откинулся назад, взяв мое лицо в ладони. — Я докажу тебе это сегодня вечером. И буду доказывать каждую ночь, до конца твоей жизни.
— А что насчет ранчо?
— Я не знаю. Это слишком много для того, чтобы в это поверить.
— Что, если мы сделаем это вместе? — Скажи «да». Пожалуйста, скажи «да».
— Вместе. — Он произнес это слово так, словно примерял его. Должно быть, оно ему подошло, потому что на его губах появилась улыбка. — Ладно, вместе. Мы сделаем это вместе. Все, что тебе нужно сделать, это остаться.
Это прозвучало как хорошая идея.
И я оставалась в Монтане.
На всю оставшуюся жизнь.
Эпилог
Уэст
Семь лет спустя…
— Кейд! Коэн! — мой голос эхом разнесся по коридорам. Я затаил дыхание, ожидая услышать их хихиканье или шепот, но в доме было тихо.
Куда они убежали на этот раз?
— Мальчики! Если вы прячетесь, у вас есть три секунды, чтобы спуститься сюда. Пора идти к костру.
Ничего.
Они должны были быть снаружи. Мои ботинки стучали по деревянному полу в елочку, когда я проходил через прихожую и выходил через парадную дверь. Я проверил обе стороны крыльца, высматривая своих сыновей. Но, куда бы они ни убежали, их не было рядом с домом.
Я застегнул молнию на своем пальто «Кархартт» и сбежал по ступенькам крыльца, осматривая снег в поисках следов.
Две пары следов отходили от дома и вели в рощу позади нашего дома.
Крепость.
Я был идиотом, что сначала не проверил там.
Приложив пальцы к губам, я издал пронзительный свист, который разлетелся во все стороны. На этот раз ответом на мой зов был смех.
Кейд появился из-за деревьев первым, за ним по пятам следовал Коэн. Их щеки были румяными. Их улыбки сияли. Когда мои пятилетние сыновья бежали по заснеженному полю между нами, их светлые кудрявые волосы подпрыгивали и развевались.
— Папа! — Коэн задвигал ногами быстрее, обгоняя своего брата-близнеца, и снег захрустел под их ботинками.
Я наклонился, когда они побежали прямо на меня, а затем подхватил их обоих на руки.
— Угадай, что мы нашли? — спросил Коэн.
— Птицу! — ответил за него Кейд. — У нее было повреждено крыло, и мы спасли ее.
— Вы спасли птичку. — Что ж, по крайней мере, это был не детеныш скунса, как тот, которого они «спасли» этим летом.
Пока они рассказывали мне все о птице и их самодельной клетке, я отнес их к грузовику, а затем усадил обоих на заднее сиденье, пока они продолжали разговаривать.
Затем я сел за руль, сделав мысленную пометку позже пойти и выпустить птицу на волю, если она еще не улетела.
— Папа, как ты думаешь, мы сможем посмотреть на самолеты сегодня вечером? — спросил Коэн, когда мы направились по дороге к лоджу.