Но мои слова не были бесполезными — их жадно впитывали жители Холла.
Покончив с описанием рюкзака, я вопросительно взглянул на подошедших к столу двоих полузнакомых стариков. Она высокая, явно в прошлом очень статная, с гордо поднятой головой. Он чуть пониже, но стоящий столь же прямо. Одеты очень опрятно и на них меховые полушубки с одинаковой вышивкой. Я вспомнил их — жители Центра. Причем одни из самых активных, те, кто постоянно организовывает что-то массовое, будь то игра в шаффлборд или карты, общее чаепитие или совместные чтения. Я приглашающе указал им на свободное место за столом, не став задавать глупых вопросов. Им интересно. Еще бы не интересоваться — возможно впервые за всю историю этого убежища Холл стал настолько активным, Замок всегда был таким, а вот сонливый Центр начал «провисать».
Убедившись, что меня продолжают внимательно слушать, я заговорил о еще одной мучающей меня проблеме — гребаная недосказанность. Я так и сказал, припечатав этими словами сразу все живое на приютившей нас ледяной пустоши. Высказавшись так, я начал задавать вопросы на которые ни у кого не было внятных ответов.
Да, крутящиеся там в тюремных крестах сидельцы постепенно узнают, что внизу есть организованная разумная жизнь. Они получают пугающую информацию, что по истечению сорокалетнего срока их просто высадят в снег и бросят на произвол судьбы. Дальше все будет зависеть только от них самих. Каждый в разное время, но они узнают эту информацию — у них полно времени на это.
Еще они знают, что там внизу ценится все механическое, как функциональное, так и нет — наручные часы, к примеру и прочие подобные механизмы. Еще ценится любой инструмент, некоторые элементы роскоши и… что самое главное — золото и денежные знаки вроде знаменитых здесь «ленинских рублей». Сидельцы знают, что с помощью накопленного золота — будь то даже неясным путем заполученные зубы — они смогут купить себе место в некоем достаточно уютном и сытном месте наподобие дома престарелых, где они и скоротают оставшиеся им годы. Поэтому каждый сиделец истово копит монетки и золотые зубы, цепочки и браслеты. Заодно они подбирают себе теплую одежду, стараются достать или смастерить лыжи, снегоступы, палки, защитные очки, судорожно выискивают любые лекарства и стараются поддерживаться себя в приемлемой физической форме. И это хорошо.
Но!
Имеющаяся у них информация слишком однобока!
Перед высадкой они понятия не имеют о летающих червях, о страшных медведях, о стаях снежных червей. Они не знают, как можно защититься или избежать этой опасности. Уже не счесть сколько раз я находил в снегу разорванные человеческие останки — причем с рюкзаками полными ценных вещей, а сами кости в обрывках теплой одежды, на ногах же обломки снегоступов. Видно, что этот вот старик высаживался в полной готовности! Он был снаряжен, вооружен, знал направление, был в своем уме и держал эмоции в кулаке. Он действовал. Он пытался выжить, упорно преодолевая не столь уж великую дистанцию.
Но он погиб.
Почему?
Потому что он понятия не имел, что опасности надо ждать сверху и поэтому прозевал удар крылатого червя.
Это как один из примеров.
Вот в чем огромная проблема. Надо задуматься над тем, что прямо сейчас над нами крутятся сотни сидельцев, что обладают крайне мутными сведениями о том, что будет их ждать на земле внизу.
Как это исправить?
Самое время составить что-то вроде написанного простыми словами буклета. Создать в бумаге. Потом всем вместе его изучить, убрать лишнее, добавить нужное, снова проверить и… найти способ передать эту информацию наверх. Способ я вижу один — для начала эти сведения должен получить тот, кто имеет связь с Бункером. Кто-то из сидельцев либо обладает рацией, либо у него открыт кокпит, и он может читать световые сигналы или даже передавать собственные.
Спасительная информация должна быть передана наверх любым путем! А затем тот, кто получил ее, должен будет самостоятельно воссоздать сразу пяток буклетов — хоть на туалетной бумаге! — и при каждой чалке с новым узником отдавать ему одну копию. Тот в свою очередь тоже должен будет распространять эти сведения — и за пару недель каждый тюремный крест «обновит» свою ментальную прошивку.