— Теперь понимаю.
— И вот после череды трагичных смертей появляется молодая деловитая девчонка, что с некоторым даже презрением осматривает забитую исписанными тетрадями и журналами полку, затем бегло изучает их и принимается за кардинальную переделку всей нашей устоявшейся и как оказалось не учитывающую множество тонкостей системы… При виде этой сосредоточенно глядящей в мерцающий экран девчонки я ощутил себя бесполезным слезливым стариком…
— Это вы зря.
— Зря? Когда я уходил, она крутился в руках собранную буквально из мусора камеру, задумчиво прикидывая, удастся ли ей установить за ледником круглосуточное видеонаблюдение, и чтобы еще одна программа автоматически заносила в базу данных все зафиксированные камерой изменения внутри ледника…
— Потусторонняя решимость новых поколений дополняет их любовь к глобальной цифровизации — рассмеялся я — Это неизбежно. И как оказалось неизбежно даже здесь — в сердце чужой нам ледяной пустыни на другой планете. Но вы все же зря списываете себя со счетов.
— О… — Чифф неожиданно улыбнулся — Зря или нет мы выясним очень скоро.
— Это как?
— Если ты решишься попытаться и перед выходом внимательно изучишь систематизированные Миленой данные…
— И если у меня получится…
— То это вполне докажет, что таким как я давно пора на свалку истории — кстати, удивительно меткое земное выражение.
— Или же докажет существования такой штуки как везение — хмыкнул я, снова обращая взгляд на мерцающий ледник.
— Ты главное не торопись, Охотник. С новыми данными или нет, с новым подходом или без него, но только не торопись. Не позволяй леднику обмануть себя и оставайся в стороне от него до тех пор, пока не ощутишь уверенность в своих силах.
— Торопиться и не собираюсь — уверил я старика — Но в ледник отправлюсь где-то через час.
— Что⁈
— Я не собираюсь углубляться в него — успокаивающе улыбнулся я — Войду на несколько шагов. Мне надо понять, насколько там темно, как сильно скользко и тесно…
— Многие данные есть в наших тетрадях.
— Теория никогда не заменит практику, Чифф.
— Я понимаю. Но ты торопишься — хотя я и предупреждал. Мы прибыли сюда не ради твоей гибели.
— Практика незаменима — убежденно повторил я — А еще мне нужно привыкнуть к новым условиям. Поэтому я буду делать по-своему. Вы уже не обессудьте.
— Даже и пытаться не буду — проворчал Чифф — Закуришь?
— Закурю — кивнул я, протягивая руку за сигаретой — Спасибо.
— Анатолий, тот что исчез там в тумане и темноте… его тело так и не показалось. Хотя оно где-то там, конечно. Но он, как мне кажется, ушел дальше всех прочих. Если и погиб — то уже внутри склона.
— И что?
— Он тоже делал немало пробных вылазок внутрь лабиринта сераков.
— Как много? — деловито спросил я.
Чифф честно постарался припомнить:
— Шесть… может восемь… но в журналах перечислены все его пробные вылазки.
— Значит мне понадобится не меньше десяти, а то и пятнадцати — подытожил я, радуясь полезной информации — Я все же не альпинист и опыта у меня маловато — затянувшись горьким дымом, я поинтересовался — Перейдем к главному? Поговорим о цели всей этой авантюры:
— Ради этого я сюда и пришел — кивнул Чифф — Ради это мы все сюда пришли…
В тот день я зашел в ледяной лабиринт и вышел из него больше двадцати раза. Количество «туда» и «обратно» сошлось, означая, что я сумел выжить и вернуться. К делу я подошел серьезно и вдумчиво, стараясь применить на практике весь имевшийся у меня практический максимум.
В первый раз я зашел в сумрачный лабиринт всего на пару шагов и остановился. Мне нестерпимо сильно захотелось поскорее убраться отсюда, но я пересилил это чувство и заставил себя остаться внутри на следующие десять минут. Я просто стоял, глядя куда угодно, но только не назад. Я смотрел на припорошенные инеем ледяные стены по сторонам, глядел на скользкий ледяной пол и на светлую далекую полосу «неба» над головой. Когда назначенное самому себе время вышло, я сначала сделал пару шагов вглубь, аккуратно опуская шипованные подошвы на лед — накладки на обувь я получил от луковианцев — а затем уже медленно повернулся и неспешно вышел. Помахал приглядывающим за мной наблюдателям — я настоял, чтобы рядом со мной вообще никого не было — и уселся на принесенный с собой обрывок шкуры. Посидел с четверть часа, оценивая пережитые сильные ощущения.