— Стою. Внимаю. Никуда не тороплюсь, — слова могли бы прозвучать издевкой, но Некр на самом деле произнес формулу покорности, известную в его народе: том, который он покинул очень давно.
— Не убивай!
И пальцы, стиснувшие рукоять бича, разжались, а плечи опустились. Право победителя — ничто, если просит тот, ради кого поединок и затевался. Впрочем, юноша о том не догадывался, он ведь не принадлежал тому же племени, что и Некр. И потому он не придумал ничего лучше, чем опуститься на колени, вымаливая, а не требуя никчемную жизнь учителя, его самого недостойного. Вымаливал, окончательно ломая что-то у Некра в душе.
— Встань, — ощутив себя непомерно усталым, прошептал он. — И владей, — еще одна формула, мало чего значащая для мальчишки-человека, но важная для некроманта.
Отойти оказалось тяжело, Некра повело в сторону, но он выстоял. Впрочем, ничего пока не закончилось: он тоже мог рассчитывать на обещание и прекрасно знал, что рыцарь его выполнит.
— Двадцать. Ты дотянешь его до двадцатилетия, — сказал он, зная, что слова врежутся в память всех, кто находится рядом, в том числе услышат Вир и Высший Магистр Ордена, здесь не присутствующие. — Если понадобится, собственной кровью, силой и сутью. Кости рассверлишь, извлекая из них мозг и добавишь в питье, если это отсрочит болезнь, на руках носить станешь, когда последствия сегодняшнего штурма начнут проявляться. Никогда не упрекнешь его ни словом, ни жестом, ни мыслью! И учеников не возьмешь, если только с моего дозволения. Сорок сороков минет, придешь и попросишь, если, разумеется, доживешь, — в том, что столько просуществует сам, Некр не сомневался: как и любой некромант он обладал самоуверенностью, величиной с бескрайний океан.
— Обещаю… — донеслось едва слышно, но все заинтересованные запомнили. Теперь даже захоти рыцарь забыть клятву, не сумеет.
Впрочем, в Орден мог попасть тупица, презревший законы и полагающий себя умнее всех, но никогда не склочная, склизкая тварь, преследующая шкурные интересы. Рыцарь верил, что, позволяя человеку отправиться вместе с ним к пирамиде, дает ему уникальный опыт, а вовсе не убивает. Наверняка, также полагал и оруженосец. И от этого становилось особенно мерзко.
— Принял и запомнил, — ответил Некр, скрепляя клятву. Стоило бы кровью, но нельзя, иначе непременно в кого-нибудь вопьется, а это как-то… стыдно и некрасиво. Зубы чуть удлинились и заострились, почти превратившись в клыки, потому голос прозвучал столь же тихо, как и у поверженного рыцаря. Некр вообще готов был упасть, не сходя с места, но продолжал смотреть в лицо юного оруженосца сам не понимая зачем.
Шестнадцать зим… нет, четырнадцать — теперь это видно лучше. Северянин, принадлежащий к племени тех, с кем Некр заочно зарекся иметь дело. Ну да теперь придется: кажется, он умудрился, сам того не заметив, поклясться на собственной сути. В чем? Да один Хаос разберет. Не в подмастерья же его брать: тот, кого избрал Орден, не станет некромантом. Однако Некр при всем своем поганом самочувствии и поплывшем сознании четко осознал повисшую меж ними связь. Он только что взял ответственность за чужую жизнь и посмертие. Шолотль, сохрани!!! Теперь однозначно ясно, что ни за какую грань Некр его не отпустит, сам костьми ляжет, если понадобится, и отдаст всю кровь до капли, и пусть бегает в этом своем Ордене, раз уж так приспичило.
— Маухнмэссир Некр…
— Просто Некр! — велел он и, смягчив тон, произнес: — Хорошо хоть до развязки недолго. Человеческий век будущего рыцаря ничто в сравнении с тем, сколько проживаем мы, оставаясь людьми. Когда… в общем, ты всегда можешь меня позвать. Как, кстати, твое имя?
То, что мальчишка проронил легко, красиво и даже певуче, Некр воспринял набором несочетаемых звуков, сложившихся в нечто вроде Ро…му…лу…ауан. Кошмар и ужас! Ну да ничего не поделаешь, придется выучить, а заодно и его отвратительный северный диалект. Может, в страну городов наведаться, чтобы дался легче?.. Вот вместе и поедут.
— Свободны.
Он кинулся к своему учителю — ожидаемо, но неприятно.
Некр подумал отпустить себя и рухнуть в обморок — авось и ему перепадет внимания. Пантера сверкала в его сторону изумрудными очами и порыкивала едва слышно, явно довольная представлением, потому он имел неплохой шанс очнуться в ее шатре на вышитом покрывале в окружении подушек. Однако воплотить задумку он не успел: стук копыт возвестил о прибытие Вира. Видимо, тот за несколько дней почувствовал неладное и пустился в путь: иначе попросту не успел бы к развязке.