Решив, что надо нагонять аборигенов, я выбил на панели заказов те же блюда, что и сталкеры, и махнул над ней пластиной удостоверения.
— Так, сейчас доедим и пойдем за покупками, — активно работая челюстями, проговорил Сергей и оторвал крепкими желтоватыми зубами очередной кусок сардельки.
— Только я тебя прошу, Платформа, не суйся к Чоню, — прижал руку к сердцу Ким, — опять ведь надует.
— Ни за что! Двинем к нижним докам. Вчера Миша Одноухий говорил, что с последним лайнером пришел товар для лавок Дорина.
— О, вот это дело, — оживился напарник Платформы, — тогда жуй быстрее и подрываемся! А то этот же Одноухий нас и обставит, и тебе же придется с парнями объясняться, почему ты вместо «синдексовских» фильтров «но-нейм» притащил, да еще и по диким ценам.
Сергей обиженно засопел, и я понял, что историю эту ему частенько вспоминают.
Я стоял, сложив руки на груди, и, привалившись к стене транспортной платформы, медленно ползущей по центральному стволу станции, наблюдал за проплывающими мимо уровнями. Круглые балконы с высунутыми языками пандусов, возле которых останавливались платформы, были полны самого разнообразного люда — от деловитых служащих станции в свободных серых комбинезонах и высоких ботинках военного образца до сталкеров в потертой коже, высоких тонких бионитов с постными физиономиями, непонятных личностей в пестрых пиджаках, представителей Промышленного Альянса в деловых костюмах и девиц, чья одежда говорила об их профессии так же ясно, как выхлоп ракетных дюз о появлении корабля в трехмерности. Меня постепенно захватывала атмосфера деловитой и в то же время чуть бесшабашной суеты, ощутимо приправленная острым соусом авантюры, преступления и порока, которые всегда характерны для переднего края человечества.
Проклятье, кажется, мне начинает здесь нравиться.
Я усмехнулся про себя, вспоминая вчерашний разговор. Господа большие начальники ушли только через два часа, вывалив на меня ворох самой разной информации. Разумеется, мы не подписывали никаких соглашений, и все их обязательства по отношению ко мне…
Я прекрасно понимал, что Лурье или Банев в любой момент могут пустить в ход данные о моем фальшивом ДНК-удостоверении. Кстати, убивая этим двух зайцев, поскольку скандал в пограничной службе вышел бы неслабый. Но мне, если честно, было уже все равно. Я не хотел больше бегать, дергаться от каждого шороха за спиной и ждать, когда мне проломят башку нанятые мерзавцем Жоакином или папашей-сенатором отморозки. Да и агент местным начальникам действительно требовался всерьез и надолго, потому что, как оказалось, утечка ксеноматериалов с плоскостей приобретала угрожающий характер. И дело было не столько в количестве, сколько в качестве и характере действий.
Контрабандисты обладали прекрасно поставленной службой сбора и анализа информации, отлично знали, какие признаки отличают сооружения, в которых может храниться биологический ксеноматериал, пригодный для генетических исследований, системы вооружения или энергетические элементы. Такие объекты вычищались стремительно, контрабандисты старались попасть туда первыми, опередив «белых» сталкеров и экспедиции альянсов. А если это не удавалось, не останавливались перед нападением на экспедиции, причем действовали с максимальной жестокостью, не оставляя свидетелей.
Это говорило об их прекрасной военной подготовке: в любой экспедиции было как минимум два человека, выполнявших роли охранников и разведчиков, да и все остальные на прекраснодушных пацифистов не походили.
Когда я спросил, какова все же моя задача, Лурье, переглянувшись с Баневым, вздохнул и ответил:
— Жить, обустраиваться, смотреть по сторонам, обо всем подозрительном сообщать нам.
— Мартин, эй, друг! А ты вообще в симботе когда-нибудь был? — вывел меня из размышлений голос Кима.
— Был, несколько раз, — коротко ответил я, предпочитая не углубляться в тему. По документам я числился инженером-гидравликом, и это был единственный момент, который меня беспокоил. Поскольку в гидравлике я понимал примерно столько же, сколько в механизме образования псевдоквазаров. То есть ни черта.
— Несколько раз, — хмыкнул Ким, — тогда держись пока рядом с нами, хотя бы поможем тебе подобрать подходящую для новичка «шкуру». Слушай, а тебе точно надо на плоскость? Там никакой романтики дальних просторов нет, ты уж мне поверь.
— Да я верю, верю. Только и ты мне поверь, я пока своими глазами не увижу, решения менять не буду. А там, откуда я родом, мне и подавно делать нечего.
— Ким, не лезь человеку в душу, — подал голос Сергей, — не выспрашивай за спиной, не шепчись за спиной, не толкай в спину.
Он явно кого-то или что-то цитировал, и слова эти мне понравились. Людей, которые исповедуют такие принципы, легко использовать. Только… очень опасно. Да и не хотелось мне этим заниматься.
Без крайней необходимости.
— С Дорином главное — слушать то, что он тебе вещать будет. И не торговаться. Не любит он этого, — инструктировал меня Ким.
— А что он мне будет вещать? — заинтересовался я, и сталкеры загоготали.
— А вот это ты сам послушаешь, друг!
Лавка Дорина оказалась огромным ангаром, разделенным на секции стеллажами, заполненными всевозможным товаром, так или иначе относившимся к симботам.
Здесь было все, начиная от самовосстанавливающихся бронепластин, визор-систем, сменных подошв с улучшающим сцепление напылением и монокристаллическими шипами, усиленных перчаток и различных систем крепления дополнительных модулей и заканчивая рулонами прозрачной молекулярной пленки, модифицированной «сбруей» нейросвязи с симботами, кожаными куртками, джинсами из «неубиваемой» ткани. И, кажется, даже плитки жевательного табака, если я правильно прочитал маркировку контейнера, стоявшего в темном углу на одной из самых верхних полок.
— Ты! Ты тоже собрался туда, в эту бутафорию, развлекать невидимых зрителей?! — нацелил мне в грудь здоровенную сигару огромный мужичина с нависшим над широким ремнем пузом.
Я понял, что это и есть Дорин.
— Каких зрителей?
— Которые смотрят на тебя и кучу других идиотов! А что такое, по-твоему, Перекресток?
— Э-э-э-э… — Я замялся, давая Дорину возможность продолжить.
И он продолжил.
Теория Дорина была стройна и непротиворечива, как всякое качественное безумие.
По его словам, Перекресток был никакой не транспортной сетью или чем там еще, и уж тем более не заброшенным музеем. А был самым что ни на есть обыкновенным реалити-шоу, причем продюсеры этого шоу показали себя настоящими гениями — привлекли толпу участников, не заплатив ни гроша.
Он приводил одно доказательство за другим, он метался между стеллажами, размахивая руками и топорща усы, ерошил нечесаную шевелюру и бил себя в заросшую черным волосом грудь.
Зрелище завораживало.
— Ну что покупать будете? — неожиданно спокойным деловым тоном спросил он, внезапно останавливаясь передо мной.
— Ему надо подобрать симбот. Для новичка, ты уж ничего такого сурово модифицированного не подсовывай, а? — похлопал по плечу хозяина лавки Ким. — А нам все вот по этому списку. — И он подал Дорину потертый многоразовый чип.
— Хм, что это вы, осесть в лагере решили? — покрутил ус Дорин, глядя на экран комма, по которому ползли строчки списка.
— Увы, пока придется. Месяц назад Пьер свалился в дымную трещину, после чего Панг Хо решил, что с него хватит, перевел свою долю в банк Веги и смотался первым же пассажирским лайнером. И я его не осуждаю, — развел руками Платформа.