Уланти не столько увидел, сколько почувствовал, что Максим где-то совсем рядом, и приказал ему не мешать.
Отражая следующий выпад эльдара, Уланти еле успел отскочить в сторону и тут же прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от противника. Оказавшись вплотную к нему, Уланти не мог использовать свою саблю, но не стал дожидаться, пока эльдар отступит и вновь бросится на него. Вместо этого лейтенант поступил так, как никогда не поступают благородные дуэлянты. Вспомнив о жарких рукопашных схватках, когда он со своими людьми ходил на абордаж, Уланти изо всех сил ударил противника коленом в пах.
Конечно, лейтенант не имел ни малейшего представления об особенностях анатомии эльдаров и даже не знал, какого пола его противник, но его удар, кажется, пришелся в цель. Застигнутый врасплох эльдар вскрикнул от боли и пошатнулся. Не дав ему опомниться, Уланти рассек саблей прекрасное лицо.
Каким бы ловким и проворным эльдар ни казался в бою, умер он так, как умирают все остальные, - с хрипом повалившись наземь.
- Как вы его! - воскликнул Максим, хлопнув Уланти по спине. - Да из вас бы вышел отличный гангстер!…
Впрочем, не успев договорить, главный старшина бросился на землю, увлекая за собой командира, а в воздухе над их головами снова страшно засвистели острые диски. Неподалеку раздались человеческие предсмертные крики, и лейтенант увидел, как один из дисков распорол живот очередному бойцу Холлера - уже не молодому ветерану Имперской Гвардии.
В ответ на выстрелы ксеносов рявкнуло человеческое оружие.
В пыльной мгле замаячили силуэты эльдаров. Уланти проверил заряд своего лазерного пистолета, а Максим Боруса, вскинув тяжелый болтер, подмигнул командиру:
- Все будет в порядке, лейтенант! Вы же видели, что они умирают не хуже, чем мы!
Старшина прицелился и уже собирался одним выстрелом разнести на куски двоих ближайших к нему эльдаров, когда где-то совсем рядом, справа от него раздался громкий голос:
- Не стрелять! Именем Императора приказываю прекратить огонь!
Голос был властным и не терпящим возражений. Собиравшийся уже открыть огонь Максим, к своему немалому удивлению, почувствовал, что палец застыл на спусковом крючке. Боруса и Уланти удивленно переглянулись, но внезапно поняли, что огонь с обеих сторон прекратился и воцарилась тишина. Судя по всему, властный приказ каким-то образом подействовал и на эльдаров. Теперь и они, и люди растерянно смотрели друг на друга сквозь облака пыли. Длившаяся всего несколько секунд пауза показалась всем нестерпимо длинной. Потом появились Хорст и его спутники.
Лейтенант, как и все остальные, инстинктивно схватился за оружие при виде вооруженных эльдаров, среди которых выделялась внушительная и воинственная фигура их предводителя в переливающихся доспехах. Впрочем, ни одного выстрела так и не прозвучало. Хорст на всякий случай с грозным видом поднял руку и повторил свой приказ:
- Не стрелять! Именем Императора!
Опустив пистолет, Уланти поднялся на ноги. Его примеру последовали и люди, и ксеносы. Рядом с Хорстом шагал престарелый эльдар, которого лейтенант принял за высокопоставленного жреца или священнослужителя. Одного его появления хватило, чтобы эльдары начали всем своим видом выказывать ему всевозможные знаки почтения. Он ничего не сказал и почти не жестикулировал, но каким-то мистическим образом эльдары поняли, что от них требуется, опустили оружие и отступили назад, подозрительно косясь на людей. Хорст, престарелый эльдар и его телохранители в переливающихся доспехах остановились между рядами недавних противников.
Внезапно ксеносы расступились, и вперед вышел высокий воин. Гневно жестикулируя, он направился к престарелому жрецу. Телохранители обступили старца, неуверенно поглядывая то на людей, то на разгневанного эльдара. Уланти напрягал слух, но так и не расслышал ничего, кроме отрывков необычайно мелодичной, но, тем не менее, совершенно непонятной речи ксеносов. Вместе с этим лейтенант про себя отметил, что эльдары очень многое сообщали друг другу без слов - определенными движениями и жестами. Кроме того, ему показалось, что иногда они вдруг беспричинно замолкали, а через некоторое время продолжали разговор так непринужденно, словно он и не прерывался.
Воин говорил все громче и громче. Несмотря на музыкальные звуки языка эльдаров, стало ясно, что тон его очень резок. Телохранителям священнослужителя явно стало не по себе. Но вот старец сделал жест рукой, и один из них бросил что-то к ногам воина. Впечатление, произведенное на него этим предметом, превзошло все ожидания. Воин отшатнулся, на его лице отразился испуг. Столпившиеся за его спиной эльдары тоже попятились. Тогда престарелый жрец подобрал брошенный в пыль предмет и поднял руку и выставил его на всеобщее обозрение. Уланти сразу узнал зловещего вида черный шлем, увенчанный блестящим серпом, точно такой же, что был на эльдаре, убитом Борусой в начале боя.
Эльдары начали взволнованно переговариваться. До Уланти и остальных людей донеслось слово, которые одни из них шептали в ужасе, а другие выкрикивали с негодованием, - «дручии».
«Дручии!» - кричали эльдары, словно изрыгали страшное проклятие.
- Нас предали, Дародай! Мы вместе с людьми попали в ловушку! Это засада, устроенная на нас дручиями - проклятыми темными эльдарами! Они хотели стравить нас с людьми!
Дародай не мог отвести глаз от страшного шлема в руках Кариадрила. Как и все воины-эльдары, Дародай не любил людей и относился к ним с большим подозрением, не сомневаясь в их подлой, предательской натуре. Ведь нападали же слуги полудохлого человеческого бога на эльдаров в прошлом, будут нападать и в будущем!…
И все же ясновидец держал в руках неоспоримое доказательство своих слов. Дародаю уже приходилось сражаться с темными эльдарами, и он прекрасно знал, что те способны на любую пакость. Но разве несколько минут назад люди не стреляли в его воинов?!
В душе будущего экзарха боролись недоверие к людям и ненависть к негодяям, бывшим его соплеменникам.
Почувствовав нерешительность Дародая, вперед выступила родственница Кариадрила Фрейра из аспекта Жалящих Скорпионов. При этом она приняла третью разновидность четвертой позы, выражающей почтение к прославленному воину со стороны опытного бойца.
- Дародай, Кариадрил прав. На нас напали дручии. Скорее всего, они пришли из Паутины и подкрались к нам под прикрытием песчаной бури. Я видела тех, что появились с юга. Сначала мы тоже подумали, что нас предали мон-кеи, но потом я нашла первого дручия и трупы трех моих бойцов. Я сняла с него шлем и принесла его Кариадрилу, - пояснила Фрейра, указав на предмет в руках ясновидца.
Увидев, что Дародай всем своим видом изобразил доверие к словам Фрейры, эльдары немного успокоились. Впрочем, заговорил Дародай тем же подозрительным тоном, что и раньше:
- А что же мон-кеи?
- На моих людей тоже напали, - внезапно заговорил Хорст на не слишком правильном, но вполне понятном диалекте эльдаров-торговцев, курсировавших между искусственными мирами. - Посмотри на них, Дародай! Разве ты не видишь их ран? Мы вас не предавали. У нас общие враги!
Дародай изумленно вытаращил глаза. Он и представить себе не мог, что мон-кеи способны изъясняться на языке эльдаров, многие из которых считали, что люди просто хрюкают и рычат наподобие орков, практически не владея членораздельной речью. Никто и не думал, что у мон-кеи хватит ума для того, чтобы овладеть их речью, полной иносказаний и сопровождающейся многозначительными жестами и телодвижениями, не говоря уже о ментальном общении.
«Если этот мон-кеи изучил наш язык, он способен на многое! Либо он - талант, выдающийся представитель своего народа, либо эльдары сильно недооценивают мон-кеи!» Так думал Дародай, но размышлять об этом ему сейчас было недосуг. Его острые органы чувств уже уловили за воем ветра далекий гул. Приближалась новая опасность. Люди еще ничего не слышали, но эльдары уже ментально обменивались предупреждениями и возбужденными жестами.