Выбрать главу

 

Он принял ее, спустившись в прихожую, прочитал адресованную ему записку, после которой его мрачное лицо просияло. Потом написал короткий ответ сам и с волнением передал девушке. И теперь, поздним мартовским вечером, нервно расхаживая по гостиной, освещенной четырьмя свечами, Гишар де Боже ждал гостя. Этот визит, к которому он готовился весь остаток дня, мог изменить всю его дальнейшую жизнь. Так казалось графу или так он страстно желал сам - теперь не имело значения.

 

Когда дворецкий доложил о госте, де Боже встрепенулся, и глаза его заблестели. Он вскинул руки и, как старого приятеля, долгожданного и самого дорогого, обнял Венсана де Брие. Рыцарь искренне прижал к себе молодого графа - как младшего брата или даже сына, встречи с которым тоже долго ждал.

 

- Ну, наконец-то! - воскликнул де Боже. - Я опасался, что с вами может что-то случиться. В городе так неспокойно по вечерам.

 

- Еще более неспокойно днем, - ответил де Брие.

 

- Простите, граф, я вас не понимаю...

 

- Слишком много глаз, - пояснил рыцарь. - Особенно теперь, после всех событий...

 

- Ах, да! Вы совершенно правы. Я до сих пор не могу прийти в себя!

 

- Необходимо иметь большое мужество, чтобы пережить все это, - сказал де Брие и добавил, глядя прямо в глаза молодому графу: - Надеюсь, у тебя его окажется достаточно?

 

- Мой дядя когда-то говорил мне: мало толку в мужестве, не подкрепленном высокой целью. Я верил дяде и понимал его стремление направить меня в нужное русло. Вы прекрасно знаете, дорогой граф, что дядя многие годы руководил мной и заменял отца.

 

- Да, знаю, - подтвердил де Брие. - Твой дядя был прекрасным человеком и примерным воином.

 

Де Боже благодарно кивнул и указал на стулья. Мужчины расположились возле камина лицом друг к другу. Камин слегка гудел, жадно втягивая в дымоход оранжевые языки пламени с синеватыми ободками. Поленья медленно умирали в нем, сипло потрескивая.

 

- Ваша милость, - заметно волнуясь, сказал де Боже, - я бесконечно рад нашей встрече, особенно теперь, когда нахожусь на распутье. Поверьте, я совершенно не знаю, что мне делать. До последнего дня я надеялся, что все обойдется, что старика де Моле помилуют, что Орден как-то продолжит существование... и вдруг эта необъяснимая жестокость короля... Семь лет назад я был еще слишком молод, но Великий магистр обещал лично посвятить меня в рыцари и принять в Орден, когда я достигну совершеннолетия. Увы, его вскоре арестовали, и рыцарем я не стал до сих пор, хотя душа моя - с вами.

 

- Это опасные рассуждения, Гишар, - остановил его де Брие. - Орден Храма давно распущен папой Климентом, и теперь неразумно высказывать сочувствие тамплиерам, которых признали виновными во всех смертных грехах!

 

- И это мне говорите вы, один из тех, кто ближе всех стоял к Великому магистру де Моле! Вы, о чьих подвигах не раз рассказывал мой дядя, когда я был еще мальчишкой! Вы, на кого я смотрел с восторгом и трепетом, с кого я брал пример долгие годы!

 

- Да, Гишар, это говорю тебе я, - сказал де Брие, испытывающе глядя в глаза молодому графу. Потом добавил тихо, но убедительно: - Орден распущен, однако он не умер. И я хочу, чтобы ты это понял. Остались люди, осталось немало преданных людей, Гишар. Они теперь живут скрытно, не выставляя напоказ свою принадлежность к Ордену. Когда ищейки Филиппа и папы снуют по всей Франции и за ее пределами, оставаться незаметным особенно трудно, поверь мне. Но дело, которому мы служили долгие годы, не погибло в костре четыре дня назад. Когда умер твой дядя, а Жак де Моле сменил его на посту Великого магистра, мне было столько же лет, как тебе сейчас. Я только начинал служить Ордену и еще не знал многих вещей. Но теперь я знаю то, что было недоступно другим и во что меня посвятили самые высокие лица Ордена. И я пришел к тебе, Гишар, как к верному и преданному товарищу, чтобы доверить некоторые секреты.

 

При этих словах молодой граф вскочил со стула и заметался по комнате. Небывалое воодушевление овладело им. Он почувствовал, что ему, отчаявшемуся выбрать путь, может найтись достойное применение.