- Дело в том, благородный сеньор, что в период короткого облегчения папа высказал мысль о том, что на него так может подействовать проклятие Жака де Моле, произнесенное им перед казнью.
- И поделом! - воскликнул де Брие, оживившись. - Если это так, то господь как никогда проявляет свою высшую справедливость!
- Благородный сеньор, мы не знаем, кто вы, - с дрожью в голосе выдавил из себя "плоский" священник, - но вы сейчас говорите страшные вещи...
- Вы так считаете? Хорошо, я скажу вам, кто я, но прежде вы сами расскажете, что делали здесь.
- По приказу его преосвященства мы искали здесь книги по магии, манускрипты или какие-то записи, принадлежавшие Жаку де Моле, и в которых можно было бы отыскать способы избавления от проклятия.
- Теперь все стало ясно! - сказал де Брие. - Папа считает, что Великий магистр был колдуном! Но это утверждение само по себе является ересью и святотатством!
Священники угрюмо переглянулись, но никто из них не стал возражать против заявления вооруженного незнакомца.
- И последний вопрос: как вы сюда проникли, минуя стражу?
- Нам известен тайный подземный ход, - ответил первый священник. - А ключ от Главной башни давно был подделан, и его преосвященство епископ Парижа дал нам дубликат.
- Что ж, - заключил де Брие, поднимаясь с дивана, - я вижу, что вы не стали скрывать от меня истинную причину вашего странного пребывания здесь. Полагаю, пришел черед и мне открыться перед вами. Но прежде чем я это сделаю, скажу лишь то, что диктует мне сердце и честь воина. Великий магистр Жак де Моле никогда не был ни колдуном, ни алхимиком, ни сторонником какого-либо иного дьявольского ремесла. Он был благородным и мужественным человеком, истинно порядочным и истинно верующим в Бога. И если ему довелось десять дней назад произнести свои пророческие слова, то это значит, что он до последней своей минуты свято верил в Его высшую справедливость. И теперь, коль скоро папа действительно заболел, я полагаю, в ближайшее время должно свершиться торжество этой справедливости.
- Кто же вы, сеньор?
- Я - граф Венсан де Брие, рыцарь Ордена тамплиеров и в данное время являюсь прецептором Франции. И пока бьется мое сердце и сердца таких же благородных рыцарей, разбросанных по всему свету, Орден будет жить! Он разгромлен, но не погиб. Теперь вы понимаете, сеньоры, что отпускать вас на все четыре стороны для меня равносильно смерти?
- Пощадите нас, ваша милость! - взмолились священники, снова падая на колени. - Мы никому не расскажем о нашей встрече!
- А вот тут я позволю себе не поверить вам. Как только вы окажетесь на свободе, тут же наперебой станете докладывать епископу Парижа обо мне, и тот непременно организует поиски и погоню. А мне это вовсе ни к чему.
- Мы не сделаем этого, бог свидетель!
- Ваши слова, как и слова любого священника в наше время, ничего не стоят! Все вы лживы и продажны. И потом, не вы ли говорили несколько минут назад, что вас убьют, если не отыщете нужной книги в этой библиотеке? Так не лучше ли вам умереть от руки благородного рыцаря, чем от жалких палачей инквизиции?
Через минуту, сняв со стены факел и освещая ступени перед собой, Венсан де Брие и Тибо уже спускались вниз.
- Нас, наверное, заждались, - твердым голосом сказал рыцарь.
Тибо не ответил. Его руки и губы дрожали.
2
Общение людей - самых разных и по различным поводам - наполняет жизнь смыслом. С этим трудно спорить, да и не станет никто этого делать. Совершенно иное - способы общения, тут уж с особенной наглядностью очевиден технический прогресс цивилизации. От марафонца Фидиппида - до мобильного телефона, от почтовых голубей - до Скайпа. Казалось бы, научившись в одно мгновение преодолевать немыслимые расстояния и с помощью радиоволн отыскивать нужного человека на противоположной стороне земного шара, люди должны были бы стать не просто доступнее друг для друга, они должны были бы стать ближе - в полном смысле этого слова. Но почему-то не становятся... и как это объяснить?.. Может быть, гарнитура Bluetooth возле уха или подернутое легкими искажениями лицо собеседника в Scype, при всей гениальности этих изобретений, лишает людей самой малости - обыкновенной тактильности, и в этом, наверное, всё дело... А как иногда хочется, общаясь с человеком, как бы случайно коснуться его теплой руки, насытиться натуральным цветом волос и глаз, вдохнуть тонкий аромат ненавязчивых духов или просто чистого тела...
"Кстати, о снах. Раньше я думал, что есть лишь одна область человеческой жизнедеятельности, в которой каждый, независимо от социального статуса и достатка, лишен возможности да и необходимости носить ту или иную маску. Это - сон, здесь любой человек открыт и чист, как младенец. Однако в последнее время - уж не помню, когда это началось - мне стало казаться, что во сне у человека помимо его воли наступает какая-то особая ответственность, причем, не только перед собой. Иногда складывается впечатление, будто события, в которых приходится подсознательно участвовать, они каким-то образом оказываются чрезвычайно важны, значительны и, мало того, требуют приложения недюжинных усилий. И уже никакой открытости, никакой чистоты. Опять маски... Это отдельная тема, и мне не хочется ее сейчас развивать. Может быть, когда-нибудь... Скажу о другом. Недавно жена меня спросила: всё ли в порядке? Она не читает мою почту, где может среди обширной корреспонденции наткнуться на твои письма. Она просто что-то чувствует, наверное... Я, конечно, соврал, сказал, что ничего не произошло, просто в одном из литературных конкурсов не оценили так, как я рассчитывал. Жена успокоилась, я ее знаю. А вот дочка - та как-то по-особенному чувствует. Приласкалась однажды вечером и тихо так спрашивает: - Пап, а почему у тебя в последнее время такие грустные глаза? - Это тебе показалось, говорю, у меня всё в порядке. А сам думаю: перегрустил я, перемаскировался, что ли, чтобы не показать своего нового счастья - виртуального, с теплым именем Инна. Это вовсе не означает, что отныне мы уходим в глубокое подполье. Это вовсе не означает, что я издалека, исподволь подхожу к финалу нашей истории. Просто я не могу им объяснить, что у каждого из супругов, даже счастливых в браке, в душе есть уголок, недоступный для другого: это та ниша индивидуального одиночества, куда порой хочется спрятаться даже от счастья; это тот единственный уголок, где душа остается наедине с Богом и с тем подарком, который Он преподносит тайком. А наша история непременно будет продолжаться до тех пор, пока мы сами не поймем, почему она случилась. Ты не против? Вот, вспомнился эпизод из жизни. Почему именно сейчас - не знаю. Как-то я сидел в парикмахерской и, как водится, разговорился с девочкой, что меня стригла. Оказалось, что она, кроме основной специальности, занимается еще изготовлением кукол и костюмов для них. Эти куклы играют в каком-то любительском театре. Я даже не знал, что у нас в городе есть такой. И вот она готовила спектакль "Снежная королева", и никак не могла придумать образ этой самой королевы. Вроде бы и платье изготовила королевское, и куклу с соответствующей осанкой - но что-то было не то. Подскажите, если можете, - попросила меня эта девочка после того, как я рассказал ей, что сам кое-что пишу. И я сказал: сделай королеве грустные глаза. При всем ее богатстве, практически неограниченной власти в своем королевстве она, эта Снежная королева, по сути - очень одинока, а это уже совсем иная драматургия... ...Я вот спрашиваю себя: достоин ли я того, что происходит? Не ответив на вопрос причинный: почему это происходит? - я уже пытаюсь определить такой подарок судьбы качественно: достоин ли я его? Может быть, я иногда более сдержан в словах, чем тебе бы хотелось. Может быть, пишу не так часто, как тебе бы хотелось. Но ты ведь и так всё понимаешь и чувствуешь - между строк. За немногими словами, за порой скупыми фразами прячется мое большое и открытое сердце, в котором с недавнего времени отыскался уголок для тебя. И я готов отдавать столько, сколько ты способна унести. И пусть мне поможет Тот, Кто всё это придумал".