- Красивое имя, - сказала монахиня, и девушке показалось, что она вздрогнула. - Знаешь, что оно означает?
- Знаю, мне говорил один человек. А вас как зовут? Мне девушка сказала, что узнает про тетушку... а пришли вы...
- Я отвечу на все твои вопросы, - сказала монахиня. - Только позволь мне сначала задать и свои.
- Конечно, как я могу отказать!
- Что ж, зовут меня сестра Стефания, я старшая помощница аббатисы монастыря.
- И вы знаете Ребекку Мошен?
- Конечно, знаю.
- И вы позовете ее? Мне очень нужно с ней встретиться!
- Ты куда-то спешишь?
- Не так чтобы очень, сестра Стефания, но все же...
- А для чего она тебе?
- Это моя тетка, сестра отца. Он умер в прошлом году и просил перед смертью ее разыскать. Она давно в монастырь ушла, я еще маленькой была и ее совсем не помню...
- А что же ты хочешь ей сказать, дитя мое?
- Они с отцом когда-то поссорились, вот он и хотел, чтобы я у нее попросила для него прощения, иначе душа его не успокоится на небесах...
- Да, трогательная история, - сказала сестра Стефания. - Только одна загвоздка, дитя мое...
- Какая?
- Врать ты не умеешь, вот какая.
- Почему?
Эстель вздрогнула и съежилась. Впервые в жизни ей было так неловко. Она вдруг подумала, что эта въедливая монахиня может легко разрушить разработанный ее покровителем план. И что тогда? Как объясняться с ним? Как доказать, что она ни на шаг не отступила от его указаний?
- Вы сейчас прогоните меня? - жалобно спросила Эстель.
- Почему ты так думаешь?
- Ну, я же наврала вам...
- А почему ты это сделала?
- Но что-то ведь нужно было рассказать...
- А что тогда ты скажешь ему?
- Кому? - встрепенулась девушка, и сердце ее заколотилось.
- Тому, кто тебя послал.
- Я... не знаю...
- Хорошо, а что ты должна была сказать Ребекке Мошен?
Эстель запнулась. Она хорошо понимала, что попала в ловушку. Эта помощница аббатисы оказалась на редкость проницательной. И открыть ей правду означало не только пропасть самой, но и навлечь наказание на ни в чем не повинную монахиню, которая помогла бежать из-под стражи друзьям де Брие.
- Я ничего вам не скажу, хоть пытайте! - воскликнула Эстель.
- Глупая! - Сестра Стефания взяла девушку за руку. - Эти двое парней наверняка рассказали ему, как им удалось отсюда бежать.
- Откуда вы знаете?!
- А ты еще не догадалась?
- Господи! - воскликнула Эстель. - Теперь я поняла. Это были вы? Как хорошо, что все так получилось! Я уже думала, что вы не выпустите меня отсюда, позовете кого-нибудь на помощь и возьмете под стражу, чтобы потом передать инквизиторам.
- Ты этого так боишься?
- Больше всего на свете я боюсь... за него...
- Почему?
Эстель помялась.
- А вот этого я вам точно не скажу, - ответила она и покраснела.
Ребекка Мошен выразительно посмотрела на девушку, потом отвернулась. Что-то далекое, почти забытое снова шевельнулось в ее душе.
- Ну, а теперь ты скажешь мне то, что хотела сказать своей придуманной тетушке?
- Да, сеньора. Граф де Брие просил передать, что очень хочет вас видеть...
2
Бог инертен и равнодушен ко всему, что происходит на Земле. Иначе бы он не позволил людям совершать такое количество преступлений и переносить такое количество страданий. У Бога в запасе есть еще мириады солнц и миров, полных совершенства и гармонии, где Творец отдыхает, удовлетворенный своей работой.
А что делать нам - оставленным на произвол судьбы? Что делать тем, кто взывает о помощи небес, с разной степенью убежденности веря в то, что его "услышат"? А тем, кто не верит, но тоже нуждается в поддержке - что делать им?
Абсолютно счастливых людей не бывает. И утверждение о том, что счастливы только те, кто воспринимает жизнь неадекватно, иными словами - сумасшедшие, - тоже спорно. Как спорно само понятие счастья. По большому счету, его вообще нет, оно не существует в природе, оно как элемент бытия, не заложено в мироздание. А поскольку его нет, стало быть, оно и недостижимо - ни для здравых умом, ни для больных. Вот и всё - так просто.
А страдание... О, этого материала всегда было с избытком - во все времена и у всех народов. Это самый реальный из признаков человеческого существования. Почему же так? Что может означать сия несправедливость? Страдание, воспринимаемое как образ жизни; страдание, положенное в основу воспитания; страдание, возведенное порой в национальную идею. Что еще нужно для того, чтобы показать Богу: мы устали от испытаний, мы искупили вину, мы достойны прощения... Вернись к нам, посмотри, как мы живем, смилуйся...