Я действительно люблю твои письма, и твои стихи мне бесконечно дороги... ты сама мне бесконечно дорога, потому что нас связывает нечто особенное... это никому не объяснить... Но предать самых дорогих мне людей - этого я не сделаю никогда. Впрочем, никогда не говори "никогда" - так, кажется, назывался один фильм... И я допускаю, мизерной долей своего разума допускаю, что должно случиться нечто сверх-неординарное, как говаривал Ленин - архи-неординарное, чтобы я решился на поступок, противоречащий седьмой заповеди Господней... Впрочем, в ней говорится вовсе не о чувствах, но я давно и твердо понимаю, что не только физиология может называться прелюбодеянием...
Прости..."
***
"А я и не претендовала никогда... ни на тебя, ни на твою любовь... всё понимаю, взрослая уже... Просто иногда позволяю себе фантазировать - разве нельзя? Я ведь большая фантазёрка, Андрей! Разве ты до сих пор не заметил? Помнишь, у Носова рассказ "Фантазёры"? Так я - оттуда, из того рассказа. Придумываю разные истории с самыми невероятными сюжетами, а потом старательно сама в них верю... Так и теперь...
Ты действительно дорог мне, понимаешь? Вошел в мою жизнь - как метеор ворвался в атмосферу: всё было тихо и спокойно, много лет, и вдруг - яркая вспышка, и полёт такой затяжной какой-то, вовсе не стремительный - наверное, для того, чтобы не просто успеть желание загадать, а обдумать всё тщательно, взвесить, и уж сказать - так сказать! И сказала... просто наговорила тебе...
Нет, не то - цену себе набиваю... Ты уже раскусил меня, да? Пустые слова это - о тщательности, о взвешивании. Я, наверное, не так глубока, как ты: мне вовсе не нужно время на раздумья, на сомнения, я слишком быстро загораюсь. Казалось бы, должна и быстро гаснуть - ан, нет: тлею, тлею, тлею... будто еще надеюсь... Ты, пролетая мимо, чиркнул об меня своим раскаленным краем - я и вспыхнула, как спичка...
Но я тебя и вправду полюбила - на расстоянии, заочно. Думала, так не бывает - глупости всё киношные, а сама в это и впуталась... как рыба в сети - безнадёжно... и думала, что ты - тоже... Мне всегда, в каждый момент жизни, нужно знать, что меня кто-то и где-то любит: это не моё кокетство или эгоизм, это - главная составляющая моего женского счастья. До сих пор его было так мало... а теперь...
Но только я хочу тебе сказать, что мои чувства - это на самом деле то, высшее, что только может случиться и быть между людьми, между женщиной и мужчиной. Не плотское, не страсть, не извержение вулкана, не ураган. Это - осознанное отречение от телесных желаний, это космический полёт двух возвышенных душ, это полное самопожертвование во имя счастья и покоя другого... Так я себе представляю то, что сейчас происходит между нами... пусть и в одностороннем - моём - порядке... это легкий бриз, несущий душе благодать... Только позволь мне иногда помечтать, хорошо?
...Я когда в монастырь пошла, всё думала: как там сложится? Эта Ребекка, которую ты любил... не ты, а сеньор де Брие... какая она? Всё представляла фигуру ее, рост, волосы, лицо. Потом, когда мы говорили, мне вдруг страшно стало: а вдруг всё рухнет, не сложится, как де Брие задумал. И пойдет не так, и Сон пойдет не так, и всё поломается... Смотрела на нее, а в душе молилась. И невольно с собой сравнивала: что он в ней нашел? Так, наверное, каждая женщина бы делала...
Но ревновала жутко! Хотела, чтобы она пошла со мной, и одновременно ревновала. Вот бывает же такое! Целую гамму эмоций во Сне испытала! Но она научила меня главному, знаешь. Когда о выборе каждого человека говорили. Слушать свое сердце - такое решение... Я его теперь в жизни буду применять - всегда, и не смотря ни на что.
Ну, вот, кажется, всё сказала... Теперь помечтаю, ведь ты же разрешил... Про тебя помечтаю, про нас...
Вот придешь ты с работы, поужинаешь, поговоришь с дочкой, с женой, потом к компьютеру сядешь - будто к другой работе приступишь. (Да так и есть, наверное, правда?) И будет вечер... и я приеду в гости... нет, прилечу, я - сложенная из нолей и единичек двоичной системы счисления... вдруг превращусь в живую, реальную... сяду рядом, невидима никем, кроме тебя, на маленький стульчик, обниму твою руку, прижмусь к ней щекою... и буду долго сидеть, не отпуская... настраиваясь на тебя, привыкая к тебе... и только луна - в окно... и свет монитора - как приоткрытая дверь в другое измерение, чтобы я могла в любой момент исчезнуть... едва дверь скрипнет... А ты будешь писать новые стихи и обдумывать каждое слово, и я стану подсказывать в каких-то местах... осмелюсь... И ты засидишься допоздна, когда уже глаза и руки устанут, и тело попросится отдыхать. И ты выключишь компьютер, и мой образ размоется, как размывается сложенная руками ребенка песчаная крепость под монотонным набеганием волн... И мы уснем... и снова приснимся друг другу...
Спокойной ночи, Андрей..."
ГЛАВА 12
1
Часовня "Спасения Богородицы" была расположена посреди поселка Мери-Сюр-Шер, фасадом выходя на единственную его улочку, а задней стеной упираясь в каменистый склон холма. Издали создавалось впечатление, будто аккуратная желто-коричневая капелла причудливо выросла из этого холма, выдвинулась вперед из него, являясь гармоничным продолжением природного образования.
С западной ее стороны когда-то был разбит небольшой садик, с годами разросшийся и обнесенный забором, а еще позднее превращенный во внутренний дворик. Здесь, под ветвистой кроной высокой груши, располагалась круглая беседка с ажурным куполом из кованых прутьев, причудливо переплетенных с лозами дикого винограда. Беседку много лет назад смастерил местный кузнец, а виноградный куст посадил рядом тогдашний капеллан часовни. Посреди сада, мимо беседки, начинаясь где-то в недрах холма и со сдержанной радостью выходя на свет божий, протекал скромный ручей. Он журчал монотонно и тихо, стараясь не быть навязчивым для тех, кто, сидя в это время в тени, размышлял о жизни. Вода убегала неторопливо, но безвозвратно - как время. И уносила с собой мысли и чаяния людей.
- Поверь, после того, как отец выгнал тебя из нашего дома, я еще долго не мог прийти в себя, - сказал Венсан де Брие, с нежностью глядя на Ребекку.
- Знаете, сеньор, тогда мне было все равно! Вы, наверное, помните, что я любила не вас...
- Я помню, Ребекка. Но зато Я любил тебя! И ты тоже не могла это забыть!
- Если бы вы любили по-настоящему, то не позволили бы отцу так поступить со мной! Я уже не говорю о вашем брате...
- Я не мог идти отцу наперекор, это не принято. Это противоречит морали. И Северин тоже...
- А выбросить на улицу без содержания беременную женщину - это разве не противоречит морали? Да, простите, ваша милость, я позабыла, что у французского дворянина и дочери еврейского коммерсанта - разные морали. И ваш брат ничем не лучше вас!
- Зачем ты так, Ребекка? Мне действительно было плохо тогда.
- А мне было хорошо? Мы с вами выросли вместе, у нас не было секретов друг от друга, мы были как два брата и сестра. Так, во всяком случае, долгое время казалось мне. Тогда я не понимала, какая пропасть пролегает между нами. Но после того, как мы повзрослели, после того, как внутри каждого из нас возникло влечение... После того, как моя душа устремилась к вашему брату и готова была принадлежать ему всецело...
- Но я ведь тоже искренне любил тебя! Не меньше, чем ты сама любила Северина. Он был холоден и сдержан, он весь был увлечен богословием. Почему ты выбрала его, а не меня?
- Это невозможно объяснить...
- Тогда и я не смогу объяснить, почему на протяжении стольких лет ощущение вины и досады не покидает меня...
- Простите, сеньора, - вмешалась в разговор Эстель, - расскажите мне эту историю. Пожалуйста, расскажите.
- Зачем это тебе, девочка? Я почти двадцать лет старалась всё забыть...
- Но ведь не забыли...
- Нет, не забыла.
- Я тоже, - вставил де Брие. - Я только затем и решился круто изменить свою жизнь, чтобы иными впечатлениями загасить пламя, бушевавшее в моей душе...