Бросать людей в беде, особенно, ежели она предсказана духами, мерг не умел. Потому согласился приглядеть за порядком пару дней, сколь бы ни хотелось ему поскорее продолжить путь в город. Одна радость оказалась во временной задержке – в деревню явились жрец с сэйд, стало быть песни Ульду услышать суждено. Парень пришёл молодой, на пару вёсен помладше его, и на многое мерг не рассчитывал. Потому вечером, когда жрец выступал в таверне, приятно дивился песням да легендам, которые такими прежде не слыхивал.
В его дом тоже заходили на праздники путники Ирда со своими музыкантами. Пели древние легенды или истории из странствий. Но то ли Ульд тогда был слишком юн, то ли память начинала подводить самих жрецов, а многие вещи он теперь услышал впервые. Колдун подумал было, что хорошо бы осторожно расспросить парня о его выступлении, откуда он брал баллады, да решить, сколько за ними правды, а сколько добавлено для красного словца ради восхищённых взглядов толпы. Но предсказание духов оставалось важнее, а потому пока было совсем не до мальчишки. К тому же его присутствие на празднике мергу нравилось всё меньше и меньше.
По прибытии Ульд обошёл деревню, но ничего тревожного не увидел. Насторожили лишь сплетни сельчан о путнике из леса. Человеком он был нелюдимым, замкнутым да малословным, но народ судачил, будто видели его после заката бродящим по деревне или уходящим к камню в поле. Последнему мерг удивился особенно, – где видано, чтобы человек, чудом избежавший когтей хищника, всего через пару дней возвращался в те же места без оружия? И колдун решил к этому страннику приглядеться повнимательнее.
Нашёл его Ульд в таверне дремавшим, словно не спал прошлой ночи. Так путник просидел почти до заката, а после вдруг встрепенулся, хлопнул себя по лбу и поспешил прочь. Мерг подождал немного да отправился за ним, но никого не нашёл, не помог и острый нюх Игви. Пёс привёл к камню, о котором болтали местные, но и там примечательного не обнаружилось. Мерг уже решил, что странник попросту отыскал себе в деревне какую деву или молодую вдову, вот и проводит с ней вечера, а по утрам спит на ходу. Хотел плюнуть на поиски и просто наблюдать, пока не найдётся чего странного, отправился к лесу взглянуть, но тут перепугался Игви. Стоял, ворчал да прижимал уши так, как никогда не делал и перед умертвиями. Тогда-то Ульд и вспомнил, что упустил раньше. С жатвой в вое духов всё было просто – они предупреждали о Модре. Большая кровь тоже не оставляла вопросов или сомнений. Но он совсем позабыл о Сэйде, про который раз за разом повторяли предки, и теперь удачный приход в деревню жреца аккурат перед праздником переставал казаться случайным. Если к кому и следовало приглядываться, так к чародейке подле него, коль речь идёт о верхнем мире. Заморочить голову любому такие могут без усилий, да и неизвестно, не таит ли сам жрец за что зла на эту деревушку. Люди встречаются разные, а уж с сэйдами и подавно следует держать ухо востро.
Вечером на выступлении чародейка себя ничем не выдала. Сидела да играла, даже по сторонам не смотрела. Жрец оглядывал зал всё время, но тут удивляться нечему, – ему следует знать, как публика принимает песни. Когда гулянье закончилось, Ульд поднялся к себе и решил, что пора что-то предпринять. Против сил верхнего мира поставить нечего, но были в запасе свои трюки. Раз речь идёт о жатве, стоило подготовиться к ритуалам у костров в поле, и мерг всю ночь провёл за изготовлением оберегов. Нужные чары не подсказали бы и сами духи, потому он трудился наугад: придумал защитный круг, чтобы чародейка не привела помощи из леса. А уж внутри с ней придётся завтра управляться самому, иного пути сыскать не удалось.
Поутру, ещё на рассвете, Ульд направился к камню, хотел разложить обереги, но сэйд со своим жрецом уже околачивалась там. Оба бродили меж костров, бормотали себе под нос неразборчиво. Мерг выругался, поспешил уйти прочь, лишь бы они не заметили чужого внимания. Вернуться удалось в полдень, когда посторонних поблизости не нашлось. Ульд надёжно запрятал защиту, осмотрелся, запомнил детали на случай сражения, остался доволен проделанным и поспешил в таверну подготовиться к вечеру. Притихший Игви бродил следом призраком, ворчал, тревожился. Мерг пытался его растормошить, но вечно весёлый друг только слабо огрызался, а после, виновато поджав хвост, тыкался мордой в руку, искал ласки да заботы. Невольно Ульду вспомнилось, что Игви, несмотря на размер, только щенок, ему едва сравнялось первое лето. Колдун присел перед псом, потрепал загривок, взялся за могучую шею, заглянул в глаза цвета оленьей шерсти: