Формулировкой части первой статьи 70 с необходимостью подразумевалось: в ходе предварительного и судебного следствия должно быть доказано, что обвиняемые ставили «цели подрыва или ослабления Советской власти либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений». Иначе обвинение, как отмечено выше, теряет юридический смысл.
Еще в ходе предварительного следствия обвиняемые упорно отрицали, что ставили преступные цели. Следователи же не располагали доказательствами, подтверждавшими обвинение.
В сталинскую эпоху такие проблемы решались просто. Те, кому инкриминировали «антисоветскую агитацию», обычно признавали себя виновными еще в ходе предварительного следствия. До суда. И не обязательно пытками выбивали из обвиняемых признания: вполне убедительный аргумент — перспектива ареста родственников или друзей как соучастников преступления.
Времена изменились. Да и арест писателей уже получил международную огласку. Потому следователи не располагали нужным инструментарием.
Обнаружилось, что структура обвинения буквально разваливается. Ни улик, ни признаний Синявского и Даниэля. Меж тем требовалось хоть как-нибудь доказать, что обвиняемые ставили цели, предусмотренные частью первой статьи 70. Без этого приговор мог соответствовать лишь духу закона, а букве явно бы противоречил.
Что-либо менять было уже поздно. Да и действовавший УК РСФСР не содержал норму права, сформулированную нужным образом. В такой ситуации оставалось только одно: экспертными заключениями обосновать выдвинутые обвинения. Но и тут возникли трудности.
Юридически экспертизой признавалось лишь такое исследование, результаты которого воспроизводимы в случае повторного проведения анализа другим экспертом. Как, допустим, сопоставление отпечатков пальцев или результатов определения группы крови. Политическую же оценку, данную одним литератором, вполне мог оспорить другой.
Однако у инициаторов «дела Синявского и Даниэля» уже не было выхода. Если экспертные заключения подготовить нельзя, значит, их нужно имитировать. Создать хотя бы видимость экспертизы.
Разумеется, видимость готовили заранее. Об этом догадывались защитники Синявского и Даниэля — на родине, и за границей.
Ну а возможность реконструировать планы такого рода подготовки появилась лишь тридцать лет спустя, когда были опубликованы секретные документы. В частности, после ареста двух нарушителей государственной издательской монополии председатель КГБ и генеральный прокурор СССР докладывали ЦК партии о планах дальнейших этапов: «По окончании следствия и после решения вопроса об ответственности арестованных Синявского и Даниэля Союзу писателей СССР обеспечить участие писательской общественности в заключительных мероприятиях по делу, вопрос о которых будет решен Прокуратурой СССР, КГБ и судебными органами»[37].
Аналогичным образом велась и досудебная подготовка. Стараниями мнимых экспертов.
«Перевертыши»
В качестве экспертного заключения газета «Известия» напечатала 12 января 1965 года упомянутую выше статью Еремина. Она была еще и ответом на многочисленные протесты иностранных журналистов, писателей, ученых.
Формально же Еремин к соотечественникам обращался. Словно бы о новостях рассказывал: «Враги коммунизма не брезгливы. С каким воодушевлением сервируют они любую „сенсацию“, подобранную на задворках антисоветчины! Так случилось и некоторое время назад. В буржуазной печати и радио стали появляться сообщения о „необоснованном аресте“ в Москве двух „литераторов“, печатавших за границей антисоветские пасквили. Как тут не разыграться нечистой совести и столь же нечистому воображению западных пропагандистов! И вот они уже широкими мазками живописуют мифическую „чистку в советских литературных кругах“, утверждают, будто эти круги „до крайности встревожены угрозой нового похода“ против „антикоммунистически настроенных писателей“ и вообще „против либеральных кругов интеллигенции“. Спрашивается, что же случилось на самом деле? Отчего воспрянула черная рать антисоветчиков? Почему в ее объятия попали отдельные зарубежные интеллигенты, которые в этой компании выглядят достаточно странно? Зачем иные господа становятся в позу менторов, чуть ли не охранителей наших нравов и делают вид, будто защищают двух отщепенцев „от имени“ советской интеллигенции?».
37
Цит. по: ‹