И еще я очень хотел, чтобы кто-нибудь нарушил мое одиночество.
На плечо мне легла чья-то ладонь. Это было так неожиданно, что я вздрогнул.
— Здравствуй, — сказало чудное видение, присаживаясь рядом.
— Здравствуй, — машинально ответил я, пытаясь понять, что это за чувство такое, без разрешения вторгшееся сейчас в мое сердце, — радость или страх.
— Меня зовут Нора.
Она была очень хрупкой. Красивой и… знакомой. Да, именно знакомой…
— А меня — Ной…
Я вслушивался в звучание ее голоса, словно ждал чего-то… Чего?
— Я знаю, — кивнула она и нахмурила изящные тонкие брови. — Какой странный выбор… Ной — это кто-то из Библии… Да-да… Ноев ковчег… Всемирный потоп… Ной возродил человечество.
Я так и не понял, понравилось ли ей мое имя. И уж чего я точно не собирался делать, так это «возрождать человечество», гори оно синим пламенем!..
Нора засмеялась. Запах блестящих каштановых волос вызывал из глубин памяти давно забытые романтические легенды. Даже дьяволенок начал потихоньку успокаиваться.
— Что ты здесь делаешь? — спросил я. На самом деле меня больше интересовало, как она здесь оказалась. Помимо всего прочего, была глубокая ночь. И я все еще был уверен, что минуту назад девчонки в парке не было.
— Я хотела увидеть тебя, — она сказала это тихо, так тихо, что я не сразу принял ее слова за ответ.
— Меня?
— Да. Тебя.
— Это, конечно, здорово, но… Зачем?
Нора пожала плечами, смущенно и растерянно.
— Ты прав… прав… Незачем… Прости.
Она встала, шагнула в темноту. Я тоже встал, протянул руку, пытаясь задержать ее… Почему-то мне казалось это важным.
Рука ухватила пустоту. Галлюцинация? Видение?
Дьяволенок снова засуетился, тревожа сознание. Он хотел крови и боли, а я — сна без костра и теней. Но, в отличие от дьяволенка, мне, кажется, не суждено было получить желаемого.
Я опустился на скамейку, сжал голову руками и завыл.
Весь следующий день я метался по кровати, в бреду призывая на помощь отца. Но вместо него почему-то пришел Белый Волк. Я никогда не видел его раньше, однако был уверен, что незнакомец, закутанный в рваный темный плащ, — это он. И в его зеленых глазах таилась печаль. О, боги… Старая, старая сказка…
Мне казалось, что где-то рядом была и Нора. Но когда сознание вернулось, единственным воспоминанием о ней остались лишь боль в руках и чуть горьковатый запах ромашки. Впрочем, и это вскоре ушло в прошлое.
А костер… Костер остался.
— Прости, я не хотела мучить тебя…
— Нет, не ты. Это все весна… Весна… Цветет вишня, и луна кажется невероятной, дикой, как никогда желанной. Весна… пусть по-разному, но она действует на всех нас…
Медленно тянулось время… Ночи сменялись одна за другой, в бесконечной череде смеха, страха и фонарей. После очередной охоты я купил себе новые джинсы, кроссовки, пару футболок и книги. До дня моего шестнадцатилетия оставалось чуть больше месяца, и я читал легенды о волках.
Мы брели по набережной, лениво перебрасываясь пустыми фразами. Внезапно установившаяся майская жара тяготила сознание, требуя воды и тени. Влажный горячий воздух мешал сосредоточиться. Хотелось спать.
Справа где-то внизу плескалась закованная в бетонное русло мелкая грязная речушка. Слева проходили трамвайные пути. Вдоль путей тянулись старые кирпичные дома. В некоторых еще жили люди, однако большинство зданий были давно заброшены. Стены постепенно обрастали мхом и грибком, трескался давно не ремонтированный тротуар, битый кирпич смешивался в траве с пивными бутылками. И в каждом камне, в каждой травинке сквозила абсолютная безысходность.
— Как тебе новая подружка Андрея?..
Мимо нас прогрохотал трамвай, заглушив вторую половину вопроса Бэмби. Я неторопливо собирал в голове достойный ответ, и вдруг почувствовал присутствие здесь, на забытой богами городской улице, кого-то еще, близкого и далекого одновременно.
— Подожди меня, — бросил я Бэмби, в два прыжка перескочил через рельсы и нырнул в ближайшую арку. В арке было темно и сыро. И я знал, кроме меня здесь был кто-то еще… какая-то тень…
— Привет, Ной, — сказала тень.
— И тебе привет, Артем, — ответил я. — Какими судьбами?
У тени было смуглое лицо, длинные черные волосы, перетянутые резинкой у затылка и — я знал это не понаслышке — очень крепкие мускулы.
Тень молча улыбнулась, обнажив два ряда крепких белых зубов. Я вспомнил, что семь дней назад Антону должно было бы исполниться шестнадцать лет.