Выбрать главу

Над моим левым ухом знакомый голос облегченно произнес:

— Жив.

Я пару раз моргнул, прогоняя цветные круги… пересиливая боль, попытался заговорить… Не сразу, но у меня получилось.

— Кроха?

— Да, это я. Молчи, не трать силы.

— Что… ты тут… делаешь?..

— Ты можешь помолчать? Ведь я не спрашиваю, что здесь делал ты.

— Я хотел купить вишни… А где полиция?

— Какая полиция?

— Такая… с сиренами, мигалками, автоматами и наручниками.

— У тебя бред, — констатировал Кроха.

Говорить получалось все лучше и лучше. Осознав свои успехи, я попытался приподняться.

Боль ударила в спину, сковав движения. Наверное, я закричал.

— Не двигайся, Ной, — запоздало предупредил Кроха.

— Что… с позвоночником? — выговорил я, мысленно уговаривая себя открыть зажмуренные от боли и страха глаза.

— Сильный ушиб, возможно — трещина. Ничего непоправимого. — Да… ничего… действительно — ничего…

Боль была слишком сильной, слишком… настоящей, конечной болью. Я бы предпочел думать, что Кроха лжет мне из сострадания, но он не лгал. Он просто не знал правды. — Знаешь, ты спас ребенка…

— Полагаешь, первый раз мне приходится о чем-то сожалеть? Он не ответил. Я открыл глаза. И снова закрыл. Слепило, обвиняя меня в тысячах ошибок, желтое солнце. Черт, ну почему он такой?! — Это не я убил Киса, малыш.

— Об этом ты тоже жалеешь?

— Не надо… Ты… никогда не был… жестоким…

Тишина. Как же я устал от людей…

— Малыш!..

— Да?

— Наверное… я должен был сказать это раньше…

— Да.

— Я никогда не убивал детей…

Снова тишина. Я сжал пальцы левой руки… Попытался сжать. Новая боль. Странно, что я не ощущал ее раньше. Уверен, она была там всегда.

— Руку плитой придавило, — объяснил Кроха. — Кость раздроблена… В нескольких местах.

— С-спасибо… Это все или есть еще что-то?

— Ну-у… Я в этом плохо разбираюсь.

Зато я — хорошо.

— И что дальше… а, малыш?!

В ушах начала скапливаться отвратительная тишина.

— Не кричи, я слышу тебя прекрасно.

— М-м-м…

— Мы пойдем к моему другу. Он учится на врача и сумеет тебе помочь.

— Оказаться… на костре?..

— Я не сказал «предатель». Я сказал — «друг».

— Мне… надо… в лес…

— Не говори ерунды, — голос Крохи звучал откуда-то издалека. А потом тишина затопила все вокруг, и мир оборвался.

Я очнулся на кровати в маленькой светлой комнатке с голубыми стенами и мерцающими звездочками на потолке. Как же давно я здесь не был…

Из-за плотно закрытой двери доносился грустный перебор гитары.

— Мы правильно поступили? — спросил кого-то Кроха.

— Время покажет, — ответили ему.

— Угу.

— Никто не заставлял тебя спасть его.

— Никто.

— Ты что, жалеешь?

— Нет, конечно, нет! Я просто не хочу думать, что, спасая его, этим убиваю кого-то другого…

Мой слух все еще был при мне, только они, кажется, этого не знали. Иначе вряд ли стали бы обсуждать подобное.

— А ты не думай.

— Угу…

— Малыш, об этом надо было думать три года назад, когда он ушел спасать своего отца.

— Но тогда…

— Разве не люди виноваты в том, что он стал убийцей? Его отец умер страшной смертью, а мы еще стояли вокруг и смотрели.

— «Мы»? Меня там не было.

— Меня тоже, но что это меняет?

— Может, ты и прав…

— Я прав.

— … А может, ты просто хочешь в это верить.

— Я прав.

Пауза.

— Ты прав. Скажи, он умрет?

— Если легенды не врут, то нет. Насколько я помню, оборотня можно убить только серебром. И еще, кажется, обсидианом.

— А осиновый кол?

— Это против вампиров.

— М-да…

Глупые люди… Какая разница, из чего сделан нож, если он вонзается в сердце?

Гитара что-то шептала в тишине. Знакомая песня. Лучшая из тех, что я слышал в городе.

«Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад…»

Моя звезда завела меня в топь.

— Три года… Скажи, он должен был сильно измениться? — спросил Кроха, глуша струны.

— Откуда мне знать? Это ведь ты его нашел.

— А ты… ты поступил бы иначе?

Снова тишина. Я задержал дыхание, боясь слов, которые должны были ее разорвать. Я ведь не знал, что именно могу услышать.

— Однажды, незадолго до того, как Ной ушел, мы встретились с его… Как это правильно сказать… Соплеменником? Короче, с другим оборотнем. Уверен, тот, другой, хотел убить меня. Ной не дал. Понимаешь, я не могу себе представить, что мы с ним стали врагами. Не могу! Он — мой друг. По сути дела, он никогда не обманывал меня.