Я тонул. Вода была холодной и черной. Я захлебывался ею, и так продолжалось целую вечность. А потом чья-то сильная рука подхватила меня, потянула вверх, выше, выше, и чернота вокруг сменилась серостью, светом, дуновением ветра… Я вдохнул сладкий как мед и жизнь воздух, задохнулся им и… открыл глаза.
Вокруг вовсю болтал утренний лес. Небо, чистое, родное, металось в кронах деревьев.
Я был еще слаб, но всем своим существом чувствовал, как уходил из тела смертельный жар. Сила возвращалась чертовски медленно, и хотя этого вообще не должно было быть, это было…
Не знаю, сколько прошло времени — минута или час, прежде чем я смог повернуть голову. Рядом, справа от меня, прислонившись спиной к стволу сосны, спал Бэмби.
— Эй, — тихо позвал я. — Бэмби! Просыпайся!.. Наверное, я уже не умру.
— Очень хорошо, — послышалось откуда-то слева. Я хотел обернуться, но сил не хватило. — Ты, конечно, не подарок, но живой все же лучше, чем мертвый. Здравствуй, Ной.
— Здравствуй, Артем, — ответил я невидимке за своей спиной.
— Я ждал тебя немного раньше… — заметил волк. — Три года назад, если точнее.
— Меня задержали… Какими судьбами ты оказался на этом краю леса?
— На этом краю? — повторил он. — Да отсюда до поселка меньше четырех часов нормального хода! Это не я, это вы далеко забрались…
Неужели Бэмби смог так далеко дотащить меня?
— Ну, что? История повторяется? — лицо Артема склонилось надо мной. Сверкнули крепкие белые зубы в хищном волчьем оскале. — История повторяется…
— В каком смысле?.. Что… с человеком?..
Говорить было тяжело, но необходимо. Я боялся показать Артему свою слабость.
— Тебе виднее. Это же твой друг.
Насмешка в его голосе подействовала отрезвляюще. Я сел, стараясь не обращать внимания на звон в ушах и молочную пелену перед глазами.
— Не смей его трогать!
— Ной, Ной, Ной… — Артем снова засмеялся. — Как интересно… Второй раз ты пытаешься защитить от меня человека, и второй раз ты не в состоянии этого сделать… Не дергайся, приятель. Я не трону его. Какое удовольствие убивать и так почти уже мертвого?
Я снова посмотрел на Бэмби. Я не хотел верить Артему, но он оказался прав — человек умирал и, кажется, я был тому причиной. Бэмби поменялся со мной местами. Правда, я не представлял, как ему это удалось.
Чтобы не закричать — я не мог позволить себе такой роскоши — я изо всех сил вцепился в еще мокрую от росы траву, и вдруг почувствовал посторонний предмет на своей шее. Кулон на тонкой, холодной как лед, серебряной цепочке — талисман нашего племени.
Я удивился бы значительно меньше, если бы нашел в кармане змею.
— О-го, — тихо сказал Артем. Похоже, для него это тоже было откровением. — Откуда?
Я промолчал. Я не знал, что ответить. Клык был нашей легендой. Странной легендой, которую можно увидеть, потрогать, понюхать… Единственной ниточкой, связывающей нас с Богом и вишневым небом. Говорят, когда-то давно Клык принадлежал Первому Белому Волку. Говорят, однажды Белый Волк подарил талисман старой ведунье, просившей Бога о помощи. И еще говорят, Клык сам выбирает себе спутника и приходит к нему всегда с болью и чьей-то смертью. Он не передается по наследству, не имеет хозяина, и даже Белый Волк не спорит с его желаниями. Последний раз я видел Клык на шее отца в тот день, когда ушел из дома. Я был уверен, что Клык сгорел на костре вместе с ним.
Слабость вернулась, вынуждая меня проваливаться в бесконечный кошмарный сон, которому я не мог сопротивляться. Я закрыл глаза, судорожно сжав Клык в руке, и в одно мгновение оказался висящим в темноте и пустоте. Где-то около сердца, в такт дыханию, пульсировал маленький белый комочек. И с каждым вздохом он становился все больше, заполняя собой сознание, пока свет окончательно не вытеснил тьму. И я увидел…
Это было похоже на немое кино. Я видел себя со стороны, мечущегося в лихорадке по земле. Рядом, прислонившись спиной к дереву и с тревогой всматриваясь в сгущающуюся темноту, сидел Бэмби. Не раздавалось ни единого звука.
С минуту картина оставалась неизменной. Потом Лес словно расступился, давая дорогу своему хозяину. Он странно выглядел в закатанных до колен старых джинсах и стерильно белой футболке. Босой, небритый. Тонкий обруч, украшенный изумрудами, почти терялся в спутанных белых волосах. Я узнал его. Я видел его раньше. Только тогда, в моем бреду, он был одет в рваный черный плащ. А глаза не изменились, глаза цвета свободы и беспричинной тоски. Да, это был он — Король леса, Первый Белый Волк. Волчий бог? Значит, наша легенда — вовсе не легенда…