— Скажите, — сказал он, — а не могли бы мы прийти к какого-либо рода пониманию относительно слова «ограничен»?
— У нас отличный раздел словарей. Полагаю, там очень приятно в это время года.
— Я имел в виду скорее какого-то рода договорённость, к которой мы могли бы прийти. Только между нами.
Снова улыбка и движение бровями. Нелепо, но казалось, что его шляпа двигается в такт. При других обстоятельствах она могла подумать, что он к ней клеится, но стоящий перед ней странный суетливый мультяшный персонаж скорее мог предложить прогулять вместе уроки и наворовать в саду яблок.
— «Ограничен», — протянула она с выражением, — означает «ограничен».
— А! Так вы и словари тоже выучили.
— Скучно однажды было — в течение обеда справилась.
— Для меня жизненно важно увидеть эту книгу. Так уж вышло, что у вас единственная существующая копия.
— Верно.
— И что у вас такая система безопасности, что даже я не могу проникнуть.
Она подняла бровь настолько, чтобы изобразить максимальную иронию:
— Даже вы.
— Если только, конечно, вы не дадите мне особое разрешение и необходимые коды доступа.
— Что даже не обсуждается.
Когда он наклонялся вперёд, его лицо попало в тень (какая тень? откуда там тень?) и на мгновение показалось, что его глаза горят.
— Жизни, — сказал он, почти рыча, — на кону.
— Дельтероны были полностью сметены дракоидами сто лет назад. Думаю, поздновато уже что-то предпринимать.
— Информация в этой книге…
— Засекречена.
— Она важна для меня.
— Не вижу для этого причин.
Он снова улыбнулся, но в этот раз улыбка была грустной.
— Скажем так, я — доктор истории.
Она ухмыльнулась так, как улыбаются, чтобы дать людям знать, что они много на себя берут.
— Вы имеете в виду, что вы её изучаете?
— Я имею в виду, что я её лечу.
И он выдержал её взгляд. Что-то странное было в его глазах…
На одно головокружительное мгновение она ему поверила. Она знала, что ему действительно нужна книга, знала, что может доверять ему абсолютно, знала, что решается судьба многих жизней, и только этот невероятно выглядевший несостоявшийся актёр мюзик-холла может что-то изменить. Она уже вбивала коды авторизации, и сложные процедуры доступа должны были снять книгу с полки на другой стороне планеты, всосать её в гипертрубу, и вывалить на стол перед ней. Щёлкая пальцами по сенсорной панели, она лишь надеялась, что это ещё не слишком поздно, молила о том, что не отняла у этого странного человечка слишком много времени…
Её рука замерла, и лишь мгновение спустя она осознала почему. Мюзик-холл? Опять мюзик-холл? Что такое мюзик-холл и почему она о нём думает?..
О Боже! Она отдёрнула руку от сенсорной панели. О, милосердный Боже!
Лихорадочно она отменяла запрос книги и процедуры авторизации. Её охватила дрожь от внезапного понимания и от страха перед тем, кто (теперь она это знала) стоял напротив её конторки. Она заставила себя обернуться на человечка в ужасном свитере с гадким зонтом. Конечно, она же раньше его никогда не встречала, а он выглядел совсем не так, каким она его себе представляла. Но это был он. И, Боже помоги, она чуть было не поддалась.
— Что-то не так? — спросил он.
Она подавила в себе приступ паники. Ладно, значит, это был он. Какого чёрта! — думала она. Она же всегда знала, что он может тут объявиться, такая возможность никогда не исключалась. Она справится, если просто возьмёт себя в руки. Просто посмотри ему в глаза, — говорила она сама себе, и подумай: «Ну и что?» А ещё лучше — представь, что он твой муж. Твой муж в тот вечер, когда ушёл!
Она снова посмотрела на него, прямо в его горящие глаза, не вздрогнув.
— Я хочу, чтобы вы поняли, — сказала она, и в её голосе не было ни капли дрожи, — что бы вы ни делали, что бы ни пробовали, что бы ни замышляли, нет ни единого шанса, что вам когда-нибудь позволят приблизиться к этой книге. Это вам ясно?
Судя по его ответному взгляду, он был поражён. Даже задет. Полностью насладившись моментом, она тихо добавила:
— Я знаю, кто вы.
— Знаете? — спросил ССПВ.
Почему, вы думаете, ему удаётся за двадцать пять минут, на любом звездолёте, одними разговорами освободиться из камеры предварительного заключения и сесть в кресло капитана? Потому что он привлекательный? Вы видели его портреты. Он не особо привлекателен! Согласно всем сообщениям, он непостоянен, заносчив, груб, безрассуден и, вполне возможно, безумен.