Да, это звучит безумно. Но, возможно, только такое решение подходит для столь безумной задачи.
Здравый смысл разбит в пух и прах. Всё, что она знала раньше, всё, чему училась и во что заставляла себя верить, здесь совершенно бесполезно. Зато интуиция и чувства её обострились. Мир ещё никогда не виделся ей столь ясно, но слова, силящиеся выразить открывшиеся непреложные закономерности, невнятны и невразумительны.
— Они приходят через порталы, активирующиеся во время сильных солнечных вспышек. Порталы — это башни. Как на Эгредеуме, только там энергия светила использовалась для обеспечения Пояса Феоссы. Башни — это книги, в которых написана история мира, но буквы вспыхивают и гаснут под взором читателя, показывая ему то, что он хочет видеть — даже если он сам этого не осознаёт…
— Всё это, конечно, занятно, — мрачно молвил Хранитель, глядя мимо собеседницы, в сторону коридора, — но, боюсь, они тебя просто так не отпустят.
И тут растрёпанная со сна Эмпирика с ужасом узрела тех, кто входил в комнату.
— Прости, я не знал, как тебе сказать… На самом деле, мы выбрались не без их помощи.
Бесстрашный Хранитель приобрёл вид побитого щенка.
Ингвар, чтоб тебя! Не знал он!
— Маш, ну как дела? — с порога бросил Сан Саныч с видом таким беспечным, словно посещение обезумевших ординаторов на дому было обычным делом.
— Как себя чувствуешь? — мягко вторил ему Павел Сергеевич с приветливой улыбкой.
«Ужас, какой позор!» — подумала Эмпирика и тут же осеклась.
Ситуация, конечно, не из приятных: её наставники достаточно хорошо разбираются в психиатрии, чтобы прийти к неутешительному выводу по поводу причины её болезни. Может, и на кафедре уже знают… Короче, прощай, ординатура! Ненавистная — но родители не обрадуются. А старшие коллеги, чего доброго, в больницу упекут…
Но это — проблемы Марии Станиславовны, а её больше нет.
Ведь нет же?
Она пробормотала что-то невразумительное, пряча глаза и прикрывая лицо рукой.
— Вы удивительно похожи на мать, — звонкий голос с порога, показавшийся смутно знакомым, вынудил Эмпирику исподлобья взглянуть, кого там ещё принесло.
И тень Марии Станиславовны, ожившая в самый неподходящий момент, в глубине её души запрыгала от радости.
Кристофер Теодороу собственной персоной!
Но как?
Междисциплинарная конференция с международным участием?..
— Получилось замечательно: сперва я поражаю зал отрывками из моей новой книги, а потом вы добиваете его обозрением старых!
Тот умопомрачительный доклад, во время которого её и накрыло…
А речь? Он же говорит без акцента! Неужто взыграли славянские корни? Или… выучил — в прошлой жизни?
Да, теперь многое вставало на свои места.
И всё-таки это было невероятно. Эмпирику не покидала неприятно свербящая мысль, что…
— Всё подстроено.
Сан Саныч вспыхнул, взвился, накинулся на Хранителя:
— Вы что, не давали ей тех лекарств?!
Эмпирика накинулась следом, но молча — одним взглядом. Какие ещё, в бездну, лекарства?!
— Всё хорошо, я проследил, — вмешался Павел Сергеевич, примирительно похлопывая заведующего по плечу.
Поймав взгляд опешившей «больной», он подмигнул с небывалым лукавством — от этого и вправду поверилось, что всё хорошо.
Когда врачи в сопровождении временно хозяйствующего Хранителя вышли на кухню попить чаю — нет, ну подумать только! — Эмпирика осталась наедине со столь обожаемым ею некогда теоретиком, чьи идеи — отчасти, по крайней мере, — вернули ей память об Эгредеуме. И о собственном имени.
— Удивительно, да? Теоретики измышляют, а практики — воплощают. Иногда совсем не так, как представлялось теоретикам. Меж ними — древний раздор, но и друг без друга — никак. И там, где натворил бед один практик, порядок навести сможет только — не теоретик, заметьте! — другой практик. Эмпирик.
Поэтому я не пойду с вами — одного теоретика вполне достаточно. Даже если он и не мнит себя таковым.
Хранитель из рода Теотекри!
Эмпирика рывком вскочила с кровати, огорошенная внезапным осознанием: Теотекри, он же исчез, отправился на Игнавию — туда, где заточил Ир-Птака, и… прошёл тем же путём, что и они с Ингваром, в обитель Гедрёзы?!
Может ли статься, что…
— Вы — Теотекри?
Кристофер Теодороу покивал с тихой улыбкой.
— Видишь ли, Ир-Птак ошибся, решив, что Теотекри — дальний потомок Сцио Ланрати. Это — одно лицо. С множеством отражений.
И эксцентричный физик Крис Теодороу, и загадочный бонифратр брат Теодор, и разгульный математик Лаге Йонстрём — только его тени, мелькающие в разных временах другого мира.