— Да, мы должны войти в здание, — ответила Эмпирика, отвлёкшись от глубоких раздумий. — Уверена, что эта башня работает так же, как на Эгредеуме. С её помощью мы переместимся обратно.
— В Аш-Таше?
Глубокий вздох. Ей всё ещё сложно поверить, что она всерьёз говорит что-то подобное:
— Это не важно. Все башни связаны. Попав в одну, ты оказываешься во всех сразу. Они — как разные грани одного кристалла. В общем… Да, мы попадём в Аш-Таше.
Во влажном воздухе веяло прохладой наступающей ночи. Облака ползли на восток, обнажая над башней тускло мерцающие редкими звёздами прорехи тьмы.
В тихом шёпоте листьев таилась смутная тревога. Эмпирика тщетно старалась дышать размеренно, но с каждым шагом сердце колотилось всё беспокойнее, отдаваясь стуком в висках.
В парке было темно, лишь далёкие фонари кое-как освещали путь.
Непомерная тяжесть — в каждом вздохе. В каждом шаге — обречённость. Хотя воздух был прохладным, ей стало жарко, а тело предательски потряхивала неуёмная мелкая дрожь.
— Может, вернёмся и подождём до утра? — неуверенно предложил Хранитель.
Что-то незнакомое закралось в его голос: хмурое, тоскливое, тягостное, как морось на болоте. Страх? Эмпирика только сейчас задумалась о том, что прежде никогда не видела его напуганным. Разве что тогда, на Игнавии, близ гибельной башни…
Она хотела пошутить, но смешливые слова таяли в мрачном безмолвии на дрожащих губах.
— Нужно сейчас, — выдавила она изменившимся голосом. — Мы должны быть там, когда Солнечные Врата откроются.
Судорожно вздрогнули деревья. Резкий порыв ветра обрушился с треском на сонные ветви. Эмпирика и Хранитель застыли, пряча лица от вихря. Протяжный далёкий вой разнёсся над парком.
Сиреневое мерцание. Хранитель машинально выхватил меч.
Эмпирика и подумать не успела, что это ни к чему, как вдруг нечто незримое с силой оттолкнуло её, опрокинув на землю.
Удар. Боль. Она невольно зажмурилась.
Взмах меча. Свист. Скрежет металла.
— Вот мы и встретились вновь, — прошипел голос, растягивая слова.
В сумраке парка, взрезанном сиянием клинка, с Хранителем сцепилась высокая фигура в серых лохмотьях, развевающихся по ветру. Длинные рукава — крылья растерзанной птицы.
Чёрный меч в руках незнакомца тускло мерцал вспышками тьмы.
Убийца Ингрида!
— Постой, — протянул он, когда Хранитель в очередной раз блокировал удар. — Это ни к чему. Я не хочу убивать тебя.
— Да? — тот шагнул назад, выставив меч.
Противник тоже встал в защиту и выдохнул:
— Да, Ингвар из рода Теотекри. Однажды я уже пощадил тебя.
Эйкундайо. Имя вырвалось из памяти, как молния из чрева бури.
Эмпирика вжалась спиной в ствол дерева, силясь подняться на ноги.
— Позволь мне всё объяснить, — с глухим шипением молвил враг. — Всё это время ты защищал её, и напрасно.
Ветер утих, и ветви застыли в напряжённом безмолвии, в котором собственное дыхание казалось слишком шумным.
— Демоны Чиатумы никогда не причинили бы ей вреда. Престол Аграниса — мой по праву, но я не собираюсь брать его силой. Эмпирика сама отдаст его мне. Она нужна нам живой — она и твой меч, Отверзатель Путей. Оставь её, позволь нам пройти, и тогда…
Сиреневый всполох. Пронзительный лязг.
Хранитель не тратил времени на слова.
Взмах. Удар сбоку.
Промах. Прямой выпад.
Фигура в лохмотьях мелькает тенью, уходя от ударов.
Враг не нападает. Только ускользает от Хранителя, и как же быстро! Быстрее, чем способен разглядеть человек.
Свист рассекаемого воздуха — в том месте, где мгновение назад стоял противник. Хранитель на миг теряет его из поля зрения.
Чёрный меч обрушился сверху, скрежетнул протяжно, сцепившись с его клинком.
— Последний шанс, — шипящий возглас, как резкий свист.
Хранитель отшатывается назад, готовясь ударить снова.
— Стойте! — отчаянный вскрик.
Эмпирика подаётся вперёд всем телом, отталкиваясь от дерева. Её трясёт и шатает. Она тянет руки, спотыкается, судорожно и громко дышит.
Фигура в лохмотьях застывает, уставившись на неё.
— Умоляю, стойте! Эйкундайо! Я сделаю всё…
Тупой удар. Звук рвущейся ткани.
Сияющий меч входит в тело врага.
Ужас и облегчение — разом. Эмпирика мельком ловит взгляд Хранителя: «Всё хорошо, всё позади», — читается в нём. Резкий рывок. Руки с силой извлекают оружие, а пронзённое им тело, рухнувшее на колени, всё ещё не решается упасть и медлит разжать слабеющую руку, держащую меч.