Я вижу… впрочем, ты увидишь и сама. Отблеск чужого света — он разожжёт в тебе янтарное пламя, которому не страшна самая чёрная тьма.
Не поддавайся обману неизбежности. Не разгадывай лживые знаки. Не слушай вкрадчивый голос, взывающий об отмщении. Иди на свет.
Запомни, дитя: настоящая битва — всегда внутри.
Эмпирика, растерянная и недоумевающая, ждала продолжения, но её бездвижный собеседник молчал.
В воцарившейся тишине слышалось мирное потрескивание поленьев в невидимом очаге.
Тепло, как же тепло… Словно очаг — совсем рядом, и ласковое дыхание пламени пляшет на её бесплотном лице.
«А что, интересно, за место такое?» — разомлев, сонно подумала она.
— Дом Хюглир.
«Но… он же… Небесный Агранис? Или он многолик и меняет форму по мановению мысли?.. И где он вообще?»
— Там, где настоящая битва завершилась победой.
День был по-весеннему солнечным и тёплым. Отличная погода для субботних прогулок с друзьями, беззаботных посиделок в парке или выезда за город на пикник в кругу семьи.
Ласковый ветерок, холодящий лицо, шум зелёной ещё листвы, пронзительно-голубое небо без единого облачка, — подлинная реальность скользила по поверхности восприятия призрачным наваждением. Сквозь расступившуюся завесу плотного мира Эмпирика видела совсем другое — вторым, параллельным зрением: чёрно-красные облака, с четырёх сторон подступающие к Солнцу, огненные вспышки, раскалывающие небо на части, голые стволы деревьев с изломанными ветвями, отчаянно клонящиеся к земле под ураганными порывами ветра, чёрный тяжёлый дым, стелющийся по земле…
Она слышала приближающийся гром и хохот демонов у себя за спиной — где-то в другом, закулисном пространстве, а в этом — зловеще-насмешливые перешёптывания прохожих, забредших на её гибельный путь. Она чувствовала на себе их колкие взгляды, но твёрдо шла вперёд, не оборачиваясь.
Распахнутое чёрное пальто в серых комьях грязи. Растрёпанные волосы, отсутствующий взгляд. Кривая ухмылка на беззвучно бормочущих обветренных губах. И обнажённый меч в правой руке.
Зрелище жутковатое, но в больших городах ещё и не такое увидишь. Люди здесь привыкли к разного рода чудакам. Хотя меч, конечно, для многих был в диковинку.
Эмпирика шла, не пытаясь разгадать, что ей чудится, а что — взаправду. Она знала: бытие многомерно и многогранно, миров — множество, и все — пересекаются.
Пересекаются в сознании наблюдателей.
Пересекаются в благословенных — и проклятых тоже — координатах.
Она шла в то время и место, где точки пересечения разных уровней бытия сойдутся воедино.
Случайные прохожие опасливо косились на Эмпирику и обходили её стороной. Некоторые останавливались поодаль и смотрели вслед. Кто-то весело крикнул, мол, наверное, на сходке ролевиков что-то пошло не так. Раздался тихий смешок про осеннее обострение и тревожный шёпот, требующий «что-то, в конце концов, сделать». Однако никто не пытался остановить её или заговорить с ней.
Она шла пустынными обочинами мимо глухих бетонных заборов, лабиринтами дворов меж серых темниц, шла, не останавливаясь и не чувствуя усталости, не разбирая пути, но ясно видя перед собой его цель — сознанием, а не воспалёнными глазами, слезившимися от ветра. Бледный город, померкший на фоне апокалиптических видений, покорно расступался перед ней. Чёрно-красное небо раскатами грома разрывало на части бушующий разум. Демоны, корчась и хохоча, победоносно выползали из его тёмных закоулков.
Низко нависшее над головой небо полыхало тёмными огнями. Совсем близко: протяни руку — и обожжёшься. А позади призрачно проступало другое — пронзительно-голубое, ясное, тщетно силящееся спрятать за призрачной безмятежностью страшную бурю последнего дня.
Был полдень, когда Эмпирика ступила на ощерившуюся железобетонными зубцами вершину чёрной башни — той самой, что отравила облик тихого парка на холме у далёкой больницы, недостроенной высотки, близ которой пролегал их с Ингваром путь на конференцию… Как давно это было? Сколько жизней назад? И в скольких жизнях в порыве отчаяния и надежды она пыталась пройти сквозь Солнечные Врата — с тем лишь, чтобы чары Гедрёзы соткали вокруг её спящего разума новую иллюзию?
Но сейчас отчаяния не было — как и сомнений. Эмпирика знала: в этот раз всё будет иначе. Во-первых, она одна. Нет больше Хранителя, возлюбленного сына Хюглы Архнэ, сплетавшей спасительными тенётами растрёпанные, как косы на ветру, линии их судеб.
А во-вторых…
В бездну!
«Это беда всех практиков: сначала сделать, а потом — думать», — проворчал в голове Кристофер Теодороу.