— Странные сны считаются?
И почему это надо обсуждать среди ночи?
— Да, — в голосе собеседника послышалась тревога, — с этого обычно всё и начинается. Но, надеюсь, чёрных тварей ты пока не видела?
— Чего-о?
— Чёрные жуткие рогатые демоны в шипастых доспехах.
— Блэк-металлисты что ли?
Это было так дико и нелепо, что даже в голове прояснилось.
Общаясь в интернете, они частенько несли полную чушь. Такую, что со стороны их приняли бы за наркоманов. Смеялись над несусветными глупостями. А теперь вот впервые говорили вживую — и она была искренне рада, невзирая на поздний час.
Страшно представить, от каких, быть может, скорбных дум пытался её собеседник таким образом отвлечься.
— Так, говоришь, шипастые демоны? Нет, как-то не доводилось встречать. Но, наверное, всё впереди.
— Эмпирика, я не шучу. Знаешь, я… никогда тебя не оставлял. Я хотел обмануть их, держась на расстоянии, надеялся, что это не повторится, если мы не встретимся, что кровная связь этого воплощения защитит тебя. Хотя нет, конечно, дело не только в этом. Я просто больше не мог видеть, как ты снова… Каким же я был глупцом! Пророчество ведь нельзя изменить. И мир, который нам предстоит спасти, всё ещё ждёт нас.
— Та-а-ак. Просвети меня.
— Я бы рад. Но ты должна вспомнить сама. Это главное условие, и я поклялся больше не нарушать его.
Мария Станиславовна решила внести свою лепту в это безумие и рассказала о недавних снах. Про неподвижное солнце и странные имена. Про летающих медуз-осьминогов с крыльями, как у летучей мыши, и Эгредеум, куда Ингвар звал её вернуться. Про чёрную бездну нескончаемой тьмы, от которой он её спас.
— Она говорила с тобой?! Это плохо. Я приеду так скоро, как только смогу, ты только держись.
— Что?! Зачем? Как? — взволновалась Мария Станиславовна, не понимая, шутит он или уже нет. — Ты ведь… не знаешь даже адреса.
— Знаю, Эмпирика. Я знаю о тебе всё. Больше, чем ты сама.
«Ты должна вспомнить…»
Пронзительно-голубые глаза смотрели на неё с невыразимой скорбью, а губы застыли в печальной полуулыбке.
Длинные волосы — белые, как снег. На высоком челе — янтарный венец с пятью извитыми зубцами. На золотых одеждах и изорванном янтарном плаще расползаются алые пятна.
Мария Станиславовна, объятая трепетом, не могла отвести взгляд от высокой царственной фигуры, наполненной какой-то величественной обречённостью — и вместе с тем всепрощающей добротой. Горло сдавили судорожные спазмы.
Король-призрак, чей образ таял туманной дымкой, тянул к ней руки и шевелил губами — кажется, называл её имя, — но она не слышала ни слова, точно была отделена невидимой, но непреодолимой стеной.
А позади него такими же светлыми призраками зыбко дрожали четыре девы в окровавленных янтарных плащах. Голубые глаза, волосы цвета льна и в каждом взгляде — немой укор.
Мария Станиславовна проснулась в слезах и долго рыдала в подушку, не сдерживая горьких стенаний. Отчаяние её было столь велико, что хотелось лишь одного: снова забыться сном, но сны теперь приносили лишь новую боль, прибавляя страдание к страданию.
Произведённое сном мрачное впечатление не покидало её весь день, хотя она и старалась не думать об этом.
Может, и странный разговор с Ингваром был только сном? В телефоне-то не осталось никаких записей о якобы принятом ночном звонке. Нужно было всё-таки написать ему, но Марию Станиславовну пугало то, что всё это могло оказаться не шуткой. Кто знает, вдруг, пока они не общались, единственный друг, по её излюбленному шутливому выражению, употребляемому исключительно в беседах с ним, в самом деле «поехал кукухой»?
Конечно, и она со своими странными фантазиями и снами — не образец здравомыслия, но, по крайней мере, понимает, что реально, а что нет.
— Разве?
Беззвучный шёпот пугающе неотступных посторонних мыслей она твёрдо решила игнорировать.
Пустота в голове и в душе. Фильмы, сериалы, смешные картинки, игры, пустая болтовня со случайными собеседниками, гневные споры о политике и прочих остросоциальных вопросах со школьниками в интернете — временные средства, позволяющие забыться, спрятаться от своих подлинных мыслей и чувств. Или от тягостного ощущения отсутствия таковых. Немногим лучше наркотиков. Мария Станиславовна предпочитала способы бегства, не связанные с употреблением психоактивных веществ или общением.
Закрыть глаза и предаться мечтаниям — лучший выход, но сейчас мир собственных грёз представлялся столь мрачным и пугающим, что и о нём хотелось забыть.