— Дело в том, что я собралась печь торт для внуков, они завтра приезжают. И в ходе своей маленькой ревизии очнулась и поняла, что у меня закончился сахар. Может быть, вы…
Женщина не успела договорить, Платон прошёл внутрь. Элеонора помялась у порога, и, в конце концов, посчитала это за приглашение. Она проследовал за хозяином на кухню. Пёс вылез из-под стола и гавкнул, женщина охнула и схватилась за причёску, как будто та могла испугаться собаки и ускакать.
— Фу! — скомандовал Платон.
Пёс послушно вернулся под стол. Платон достал из буфета мешок сахара и повернулся, чтобы отдать гостье, но не обнаружил её поблизости. Он оглянулся и увидел женщину у письменного стола.
— Надо же! Кто-то ещё пользуется печатными машинками. Так трогательно.
— Пожалуйста, уйдите от моего стола. — нервно затараторил Платон.
— А что это?
Элеонора Яковлевна отодвинула титульный лист и обнаружила гору исписанной бумаги.
— Надо же! — воскликнула она. — Вы, что, писатель?!
— Не ваше дело.
Платон взял груду бумаг и сунул в ящик стола.
— Вы просили сахар — вот он. Будьте любезны не гулять по моей квартире.
— Можно прочитать? — невинно спросила старушка.
— Что? — в растерянности спросил Платон.
— Вашу рукопись. Можно мне прочитать?
Парень протёр лицо рукой. Он отказывался понимать, что происходит.
— Простите, но я не показываю недописанные вещи.
— О, не волнуйтесь! — затрепетала старушка. — Мне будет достаточно первых страниц. Я ведь работаю литературным редактором.
Платон оббежал взглядом чудную женщину. Он не верил, что сегодня, в ничем непримечательный вечер, ему могло так повезти. Он с подозрением спросил:
— Правда?
— Неправда.
Кристина поджала губки.
— Сегодня снимают хорошее кино. Его просто нужно поискать.
Они шли вдоль трёхэтажного красного дома. По левою сторону через дорогу начинался частный сектор. Перед ними расположился дворик с низким деревянным забором. Внимание Кристины приковал маленький мальчик, лежащий на гамаке. Лёва заинтересовался, куда смотрит его спутница и прищурился, пытаясь что-либо разглядеть в темноте. Действительно в центре дворика на гамаке лежал маленький мальчик. И всё-таки Лёву смущало неловкое молчание, и он попытался как-то продолжить беседу.
— А ты, вообще, какое кино любишь?
Кристина оторвала взгляд от мальчика.
— Я? Французское. А ты?
— Я люблю советское кино.
— Почему?
— Оно про жизнь.
— А французское не про жизнь?
— Я не знаю, про что оно.
Дальше они шли в молчании. От напряжения Лёва то и дело поправлял воротник рубашки. Когда они дошли до перекрёстка, Лёва радостно указал на здание в углу со словами: «Это мой дом.» Точно такой же трёхэтажный, только зелёный.
Квартира Лёвы располагалась на последнем этаже. Парень взял девушку за ручку и галантно провёл по лестнице. Взяв её руку, он почувствовал, что ладонь Кристины вспотела. Видимо красавицы тоже волнуются в подобный момент, как и он; для него это стало открытием.
Щелчок. Комнату заполнил свет. Кристине не понравилась квартира. Она была непомерна мала по сравнению с её амбициями, да и всё в ней было какое-то маленькое. Маленький столик. Маленькое креслице. Маленький телевизор. И маленький холодильник в углу. Казалось, что стены дома сжимаются, а потолок проваливается вниз и ещё мгновение, и молодую пару сплющит.
Лёва вытащил из холодильника бутылку красного вина и, тронув лопатку девушки, провёл её в спальню. Кристина с грустью посмотрела на маленький комод и маленькую кровать, будто из века так девятнадцатого, когда ещё спали сидя. И всё-таки темнота и свет луны, освещающий ложе, придали сему действу романтики, а тепло комнаты заставило Кристину провести рукой по мокрой шее и снять лямку платья.
Лёва сел на кровать и потянул за собой Кристину. Она уже сняла с него рубашку и принялась ласкать жилистую шею парня. Девушка расстегнула ремень на брюках Лёвы и сквозь тяжёлое дыхание прошептала:
— Ты такой…
— Никчёмный!
Элеонора Яковлевна сидела с рукописью в кресле и курила тонкую сигарету, за которой зашла к себе в квартиру.
— Это. Самый. Никчёмный. Текст. Который я когда-либо читала. — с расстановкой проговорила она.
Платон вскочил со стола и заметался по комнате.
— Что вам не нравится? — нервно спросил он.
— Начнём с того, что здесь даже нет начала, середины и конца. Здесь вообще нет такого понятия как сюжет! Это просто перечень каких-то идей и фантазий, которые пришли вам в голову, вы выложили их на бумагу, и даже не попытались обернуть в художественную форму.