Время шло, а они никак не могли найти выход. Решение должно быть радикальным - без вариантов. Сам Румистэль пребывал в глубокой подавленности: любое решение вело к тому, что девочки его и Ниянали - Сивион-лиль и Вивиан-лиль - никогда не появятся на свет, ибо речь шла о надёжном удалении из следующей реальности Гедрикса. Какой-то компонент этой плотно завязанной игры Судьбы следовало исключить. Не будет Гедрикса, не родятся все его потомки, и в итоге не будет следующего аватара Румистэля.
Он давно заметил сидящего поодаль за столом молодого человека приметной наружности: судя по внешности это был жаворонарец, но что-то не помнит Румистэль таких в Дивояре, а жаворонарцы там все наперечёт. Занятно то, что молодой человек также поглядывал исподтишка на Румистэля, как будто знал его.
Красивое лицо с явными признаками высокой породы, какой отличались обитатели того мира - белые волосы с чуть приметной желтинкой, тонкий нос с горбинкой, пронзительные глаза. Да, несомненно, это жаворонарец, но одет не в дивоярском обычае. Отбился от стаи разве? Откуда он вообще тут взялся, если все молодые парни с той планеты появились тут с последним прибытием Дивояра?
- Пойду, подышу, - бросил Лён своей компании и вышел на улицу, где уже царила темень. Он не сомневался, что этот парень последует за ним.
Оставшиеся трое проводили его взглядами.
- Придётся сделать это, - тихо проговорил Лембистор.
- Нет, должен быть другой выход! - нервно дернулась Лиланда.
- Единственная и гарантированно надёжная точка - там, - покачал головой Гомониил.
- Я не могу! - девушка закрыла лицо руками, и по её щекам из-под ладоней потекли слёзы.
- Не плачь, ты разрушишь его решимость, - тронул её за плечо Лембистор.
- Он уже сам знает, что нужно сделать это, - поддержал его Гомониил.
Из-под ладоней послышался тихий, горький плач.
- Мы будем помнить его, - сказали демон и ангел.
Выйдя на свежий воздух, Лён вздохнул всей грудью. Он знал, то тот белоголовый появится. Что-то смутно припоминал он сам, как будто среди множества событий упустил важный момент.
Когда на улицу выскользнула стройная фигура и на секунду застыла, привыкая к темноте и отыскивая притаившегося дивоярца, тот позвал тихо от угла:
- Я здесь!
Жаворонарец подошёл, уже нисколько не таясь.
- Ты меня помнишь, Румистэль? - спросил он.
Тот слегка поколебался, потом неуверенно сказал:
- Кречет?
Как поверить своим глазам? Столько лет прошло, сколько дивоярцы не живут, а садовник Ниянали всё так же юн!
- Тебе, наверно, стоит кое-что узнать, - поблёскивая в темноте глазами, не слишком дружелюбно произнёс жаворонарец. - Кое-что такое, чего тебе никто не расскажет, кроме меня. Мне тебя не жалко, но ради памяти о ней...
Его голос прервался, как будто горло Кречета сдавило подступившими слезами.
- Я выполнил всё, что она велела, хотя не понимаю, откуда она могла знать, что именно так всё произойдёт. Ты помнишь как однажды ты побывал а земле наваждения и в поисках Еруслана тебя занесло в горы? Ты разговаривал там со Старым Финном, и тот рассказал тебе трагическую историю своей любви, а потом подарил тебе флакончик с эликсиром?
Да, Лён это помнил, но не мог понять связи.
- Это был я, - просто сказал Кречет.
- Н-не понимаю, - растерянно проронил дивоярец.
- Догадываюсь, - кивнул жаворонарец, - Не ломай голову, это был её приказ. Я добровольно отдал себя ей в услужение, ради обучения премудрости, я покинул ради этого Дивояр, и было это очень давно. Но настоящей причиной было то, что я её любил. А она любила лишь тебя. И вот, когда ваши дочери оказались в ловушке, а ты просто покинул Нияналь, чтобы продолжать свои дела, она решила сама искать кристалл, для чего и отправилась в Дерн-Хорасад. А мне она сказала: пойди в то место, что я укажу тебе, и проживёшь там остаток жизни. Ты состаришься, но в один прекрасный день ты встретишь в горах Румистэля - он придёт к тебе в твою пещеру, где ты будешь отшельником. И ты расскажешь ему печальную историю твоей любви, чтобы вручить ему под этот рассказ флакончик с зельем. И объяснишь ему, как именно надо использовать его. Так вот, Говорящий, я сделал всё, кроме последнего: я не объяснил тебе, зачем она послала тебе тот флакончик. Я был к тому времени глубоким стариком, но та болезнь, что называется любовью, сожгла всё мое сердце. Я ненавидел тебя, Румистэль. Я и сейчас проклинаю тебя, ибо ты был причиной смерти Ниянали.
Он не нашёлся что сказать, и только ждал дальнейших слов. Всё это было уже много раз, и тяжкий груз вины испепелил душу Румистэля. Ему нужны те последние слова, которые подтолкнут его к решению, которое он уже принял. А ничего не подозревающий Кречет продолжал:
- Я не знаю тех путей, которыми она шла в поисках кристалла, но, очевидно, так и не нашла его. Ты все собрал их, Румистэль. все до единого, не оставив ей ни одного шанса спасти детей! Ты служил какой-то своей задаче, которой отдал всё время и все силы, а про неё забыл, оставив её скитаться среди жестокой человеческой толпы! Она умирала от мысли, что её дочь, её сердце, Вивиан-лиль, томится в лимбе, куда отправил её ты сам! ты убил Эйчвариану, Румистэль! Тебя она видела в чаше Откровений в заветном эльфийском саду! Ты своей рукой разбил Кристалл, и ты выпустил демонов наружу! Ты породил всю череду ошибок, которые вы исправляете и не можете найти причины! Ибо Гедрикс - это ты! Ты разорвался на несколько частей и расщепился во времени, отсюда все твое беспамятство! Ты забыл, какой жены ты муж, и вернулся к той, с которой давно расстался! Когда спустя многие века она сумела отыскать единственный кристалл, который ты не успел прибрать, сердце её уже сгорело от боли и страданий, иначе не могу объяснить её поступка! Она не отправилась в лимб спасать Эйчвариану, а вернула к жизни твоего друга - Еруслана! Она велела мне потом отнести кристалл обратно к Наганатчиме, чтобы ты мог забрать его и присоединить ко всей куче собранных осколков! И больше её не стало! Ибо тело она утратила, когда коснулась кристалла, а душа её исчезла неизвестно куда, ибо после этого кристалл оказался пуст. Но она сделал то, что обещала: вернула мне молодость. И вот я здесь, перед тобой, всё тот же Кречет! Лишь затем, чтобы сказать тебе, что делать с эликсиром. Выпей его, Румистэль, и ты обретёшь всю память, а вместе с тем ты вспомнишь твою жизнь с Лиландой. Ибо та, что сидела сейчас рядом с тобой, твоя нынешняя жена, с которой вместе ты пришёл на эту землю, чтобы навести на ней порядок.
Кречет замолчал, жадно глядя в лицо Лёна и ожидая ответа. Он много раз, наверно, произносил в уме эту речь, и теперь хотел увидеть хоть тень боли в глазах Румистэля. Ненависть терзала его, неутолимая и нескончамая, как весь его долгий век.
Что скажешь Кречету - не станет же Румистэль упрекать его за то, что тот, ослеплённый ненавистью, не исполнил главного, за чем посылала его Нияналь, и тем самым нарушил все её надежды. Пусть он не узнает никогда, какой ценой заплатила Нияналь за его обиду. Она велела вручить флакон Лёну и объяснить действие зелья до того как он совершит все свои фатальные ошибки. Тогда, когда ещё не совершил свой путь в весеннюю долину, к истокам самого себя, когда ещё не нашёл локал и не ввел туда народ Сильвандира. Когда ещё не собрал на Рауфнерене кристаллы. Была у него масса времени для того, чтобы не совершить того, что он совершил позднее. Нияналь за время своих скитаний поняла, что Румистэль сделает то, что должен будет сделать: он разрушит замкнутый круг времени, Тогда бы это всё услышать. А теперь что говорить, теперь он сам всё знает.
- Спасибо тебе, Кречет, ты сказал последнее, чего мне недоставало, - кивнул он напоследок и отступил от жаворонарца - хотел вернуться к своим друзьям, но тут из темноты выступила фигура, которую доселе не замечали ни тот, и ни другой.
- Постой, - сказал некто третий, сбрасывая с головы капюшон.
- Постой, Румистэль, - сказал он, подходя ближе, и в свете Луны в лице незнакомца обнаружился Магирус Гонда.
Он достал из-под плаща какой-то предмет, и под бледным светом ночного светила блеснула гладкая кожа книжного переплёта.