— И где Артур? Лера? — уточняю, осмотревшись по сторонам.
— Не переживай, скоро он приедет, — отзывается Гриша и тяжело вздыхает в лучших традициях театрального представления. — Лина-Лина! Ну зачем же ты всё испортила? Я ведь так сильно тебя любил… Всё можно было исправить до твоего предательства.
— Любил? — я оборачиваюсь на него в изумлении. — Ты это называешь любовью? У меня шрамы на теле от твоей любви, Гриша! Но ладно я, лучше скажи, почему ты не думал о Лере? Знаешь, что меня заставило собрать волю в кулак и сбежать от тебя окончательно?
— И что же? — Гриша старается выглядеть спокойным, но мои слова явно задевают его.
— Да то, что наша дочь начала тебя бояться. Нет, Гриша, ты хреновый отец и ты никого и никогда не любил, кроме себя. Если твой план сработает, готовь деньги на хорошего психотерапевта. Рядом с тобой у Леры только один путь, и психушка!
— Заткнись, дрянь!
Он уже замахивается рукой для удара, но знакомый голос прерывает нашу милую перепалку.
— Оставь её.
— А-а-а, — злобную гримасу сменяет широкая улыбка. Гриша тянет меня на себя, а пистолет оказывается около моего виска, — а вот и гвоздь программы! Артурчик, что же ты так долго? Мы уже тебя заждались, особенно Лина. Правда, дорогая?
— Кончай этот цирк, клоун, — цедит Вавилов. — И отпусти Ангелину.
— Э, нет мы так не договаривались. Сначала ты приведёшь мою дочь, и только потом получишь эту шалашовку, — холодное дуло прижимается к моему виску.
— Нет, Брагин. Обмен будет на моих условиях, а иначе ты никогда не увидишь дочь.
Не знаю, на что рассчитывает Артур, но его поведение приводит Гришу в бешенство. Поймав взгляд Вавилова, я умоляюще качаю головой, но его лицо остается совершенно беспристрастным. Он будто бы смотрит куда-то сквозь меня. И мне остаётся только верить, что его план сработает.
— Такой смелый, да? — Гриша беснуется, дёргает меня из стороны в сторону, словно куклу тряпичную, — на слабо меня хочешь взять, Вавилов? Уверен, что я тебе по зубам?
— Отпусти Ангелину. Я больше повторять не буду.
— Не то что?! Что ты сделаешь? Знаешь что, друг мой, я передумал. Ты не получишь мою жену, ты вообще больше никогда и ничего не получишь.
Секунда и пистолет теперь смотрит на Артура. Похоже, Гриша совсем обезумел. Он даже не понимает, что если убьёт сейчас Вавилова, то действительно больше никогда не увидит дочь. Я уверена, что Артур спрятал её самым надежным образом. И отыскать её будет невозможно.
Примерно то же самое говорит ему и Артур, но Гриша слетает с катушек. Он взбешен тем, что больше не владеет ситуацией, а потому готов идти до конца. Щелкает курок, и раздается очередной приступ безумного смеха.
— Скажи бай-бай, Артручик! Встретимся в аду!
Вот тут-то я и понимаю, что была неправа. Думала, что решимости не хватит, но ошиблась.
Мой верный ножик резко входит в Гришину шею. Вряд ли удар получился смертельным, но Гриша хрипит, булькает, падает на колени, роняет оружие на пол. Я резким пинком отбрасываю его в сторону Артура, и тот немедля подхватывает пистолет.
— Геля, сюда скорее! — кричит он, взмахнув рукой.
Меня не надо просить дважды за долю секунды преодолеваю расстояние между нами. Артур тут же хватает мою руку.
— Идём отсюда!
— А с ним что? — я на ходу оборачиваюсь на Гришу. — Я его ранила…
— Не волнуйся, рана не смертельная, — отмахивается Артур, — мои люди о нем позаботятся.
— Твои люди? Ты не один? А Лера? Где она? — вопросы так и сыплются из меня, но последний — самый важный. И ответ на него стоит целого мира.
— Она в порядке. Я отвезу тебя к ней.
Глава 26
Артур
Несколько дней назад
Четверо мужчин в строгих чёрных костюмах и одна женщина средних лет выжидательно смотрят в мою сторону. Я не знаю, кто эти люди, понятия не имею, кем и где они работают. Но их прислал отец. И они должны мне помочь.
Разговор с ним состоялся несколько дней назад, и разговор этот был непростым. Даже тяжёлым. Разумеется, я не собирался посвящать отца в происходящие события. Чтобы отследить Брагина с помощью телефонного звонка, я обратился к Герману. И тот не отказал, нашёл нужных людей. Но буквально через несколько часов он связался с отцом и доложил ему о… приключениях сына, если можно это так назвать.
Отец, который всё ещё находился в больнице, но выздоравливал семимильными шагами, пришёл в ярость и потребовал объяснений.
И я рассказал ему всё. Во-первых, потому что отбрехаться уже было невозможно, а во-вторых… Понимал, что без его помощи не справлюсь. Вот же поганое чувство — осознавать, что без папеньки ты — ноль без палочки. Но что поделать, если это чистая правда?