Дверями Нивы играл ветер, на бетонной дорожке остались лежать два сотрудника УВД. Один практически мёртвый. Другой, организм которого цеплялся за жизнь, отбросил автомат на требование приближавшейся подмоги - 'линейщиков', прибежавших на выстрелы от вокзала, указал направление отхода бандитов. Потоки крови острыми, бурыми и алыми языками медленно стекали, мягко наезжая на россыпь стреляных гильз... Эта история ненадолго всколыхнула город. Но для многих факт остался незамеченным. В особенности для приезжих, для которых это был красивый, тёплый и даже райский, но всё-таки чужой населенный пункт. Жители же 'райского города' были достаточно сплочены необходимостью совместного проживания, нуждами, и зачастую, кровным родством. О ночной перестрелке, и гибели милиционера говорили в очередях, автобусах и маршрутных такси в течение последующих нескольких дней.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
***
Рыболов тогда встретился со всеми участниками ночного противостояния - с каждым по отдельности. Утром следующего после происшествия дня, в здании РУВД была особенная обстановка, напоминающая прифронтовой вокзал. Люди в форме и без, деловито и суетливо, но все с напряжёнными и вымученными лицами, группами и поодиночке перемещались, создавая атмосферу какого-то зловещего ожидания. Возможно тот же дух воли и решимости, страха и какой-то обиды, судя по кадрам известного фильму, царил в порядках кинематографического новгородского ополчения с нетерпением поджидавшего 'железную свинью' у Вороньего камня. Ночной удар по двум милиционерам ощущался корпоративно, он был ударом по всем сотрудникам милиции города, и уж тем более этого района. Инструктировавший руководитель - представитель вышестоящей организации также на взводе - полночи провёл на месте происшествия. Таким тоном говорят фразы вроде: 'Возьми пулемётчика, и удержи переправу любой ценой!' Отсюда нужно было поскорее уезжать, тем более что и для Сергея - так звали рыболова, нашёлся участок приложения 'сил, средств и методов' и, причём как раз по существу беспокоившего всех вопроса. Дослушав шефа, заглянув через прозрачную стеклянную перегородку в ад, царивший внутри дежурки, вооружившись и схватив чемодан, Сергей запрыгнул в служебную машину. На улице уже было жарко. Гомон, суета, город тогда ещё не знал своих защитников и антигероев. Предстоящая для дежурившего сутки Сергея миссия, называлась: 'Отбор образцов' и разыгрывалась в больнице...
Городская больница номер два располагается недалеко от моря, и впритык к известному в городе санаторию северян с логотипом - белым мишкой. В эту больницу, как правило, и направляли людей, получивших огнестрельные и ножевые повреждения. Старинные толстые стены, тишина, обшарпанность интерьеров стационара, редкие пациенты в коридорах. Предстоящая процедура была не сложна, смывы делались с участков тела, на которых, предположительно, могли остаться следы использования огнестрельного оружия. Это делалось часто - почти всегда, если кто-либо куда-либо стрелял и 'прогремел' в сводках живым или мёртвым... У двери первой палаты дежурил милиционер в форме. Представившись, и прояснив вкратце суть своей миссии, Сергей тихонько проник в сумрачное, но довольно уютное помещение - отдельную маленькую палату. Во всей этой утренней суете, он так и не разобрался, кто же это перед ним сейчас будет: милиционер или бандит. В принципе, в данной ситуации это не имело существенного значения. Нет, на стене репродукция пейзажа в квадратной рамке, на тумбочке фрукты и цветы, симпатичная кружка, какие-то сумки у окна, уютно - тут явно раненый старшина. На кровати лежал бледный человек с синяками под глазами. 'Здравствуйте!' Раненый был в сознании, и слегка кивнул головой. 'Проникающее, печень', - вспомнился обрывок сводки. 'Молодец, операция ведь только сделана, хорошо держится, а я тут со своей фигнёй...' На стул был поставлен чемодан, разложен. 'Побыстрей бы и помягче всё сделать...' Началась привычная работа: перчатки, пинцеты, марлевые салфетки, дисциллированая вода, заполнение бирок на конвертах. После окончания процедуры, попрощавшись, направился дальше к другому 'подранку'.
В конце длинного коридора с расхристанным линолеумом неопределённого узора и цвета, маячила ещё одна фигура в форме - автоматчик. Два десятка гулких шагов. 'Как тесен мир. Сейчас эти двое лежат практически в соседних палатах', - мелькнуло в голове, когда он открывал стеклянную дверь. Другой раненый лежал на спецкровати в центре большой, пустой и ярко освещённой залы, облицованной кафелем. 'Видимо одна из реанимационных, послеоперационная?' В изголовье кровати стояли и висели различные медицинские приспособления со всеми их шлангами и проводами, рядом с кроватью столик с кюветой, в которой оставлены покрытые пятнами крови инструменты и тампоны, пустые ампулы. Мужчина, лежавший на кровати, лет тридцать, кавказец, атлетически сложенный. Он был без сознания, с запрокинутой назад головой и трубкой во рту, голый, под заляпанной кровью простынёй. 'Четыре ранения, а ведь он еще какое-то время активно уходил вверх по склону...' За то время, что Сергей провёл в этом помещении, он не столкнулся ни с одним человеком в белом халате. Здесь отстранённость медиков и, вообще, людей чувствовалась как-то особенно пронзительно. Никто не предупреждал о том, что можно и чего нельзя делать. Никто не говорил про тишину, стерильность и необходимость ношения халата, скоротечности посещения. Милиционер за дверью сидел с журналом на коленях. Ему, похоже, было безразлично здоровье охраняемого пациента. Впрочем, может быть его мысли, адресованные умирающему, были ещё более недобрые. 'Каковы деяния, таков и исход...' - как бы говорил этому своему гостю город.