Женщина долго оставалась неподвижной. Повернув лицо в правую сторону, уткнувшись щекой в пол, она бездумно глядела в непроницаемый мрак. Прошло полчаса, потом час и два. Она ни разу не пошевелилась. Сколько она так лежала и сколько пролежала бы, кто знает. Время, место, события, всё потеряло значение.
Внезапно неприятная волна пробежала по телу. Жуткий озноб. Сердцебиение участилось. Женщина дёрнулась, сдвинулась, удивительно, вот она уже ползёт, преодолевая силу тяготения. Древний инстинкт приказал ей двигаться. Страх не нуждался в осознанности действий. Что именно она разглядела во тьме, она не знала. Мозг экстренно включился в работу. Мысли лихорадочно носились в голове. Темнота рождала немыслимых чудовищ. Темнота опутывала сетью, душила.
Каждый сантиметр давался ей с огромными усилиями. Её всосало в пол вакуумом. Думалось даже, что сейчас, растянутая до предела кожа, лопнет. Она чувствовала, как ломает ногти, впивающиеся в обшивку, как дико напрягаются мышцы. При попытках встать, колени разъезжались в стороны.
Слабый холодок будоражил взмокшую насквозь майку. Никитина как одержимая кругами ползала по отсеку. Правда очень медленно и хаотично. Под руки попадались поломанные детали, сообщая ей, какие приборы вышли из строя. Удивительно, даже гладкая обшивка на полу не выдержала. Под собой она ощущала вздыбленную, шершавую бугристость.
Наконец, космонавт упёрлась лбом в стену. Ползти больше некуда. Никитина замерла, испытывая потребность стать невидимкой.
«Сейчас оно схватит за ногу! А может, сразу вцепится в голову, в самое темечко…»
Вдруг Никитина разозлилась. Ладони сжались в кулаки. Отчего в своём собственном доме она должна испытывать страх? Пусть он разрушен, но она ещё жива! Она будет защищаться!
Но тут её мысли заняла другая необходимость. Она с сипом глотнула воздух. Теперь она уже не хотела умирать. Никитина принялась перебирать всевозможные варианты выхода из ситуации, не желая задохнуться. Лицо её неистово горело, слёзы градом текли по лицу, тело пробирала дрожь от сильного напряжения. Некоторое время она бездействовала, размышляя. Ничто кроме её собственного тяжёлого, сбивчивого дыхания, не нарушало единения с тишиной.
Отсек быстро остывал. Дышать стало немного легче. Никитина сделала усилие и перевернулась набок, спиной прижалась к стене, оттолкнувшись ногами, прижалась к стене, подтянула колени к груди, обхватив руками. Так казалось правильнее. Усталость навалилась моментально. Словно ей вкололи двойную дозу снотворного. Мозг требовал срочной разгрузки. Она провалилась в беспокойный сон.
«Сейчас немного отдохну, а потом за работу…»
Мысли беспечно понеслись навстречу бесконечности. Она прекрасно осознавала, что может случиться, если она заснёт. Но это так было заманчиво. Она заставляла себя полностью не отключаться, но это было сложно. Тяжелее, чем двигаться.
«Что теперь? Полит разбит вдребезги. Может, заснуть?»
Ощутимо тёплое коснулось её предплечья. Если бы где-то рядом упал многотонный блок, взорвалась ракета или грянула канонада, она бы не отреагировала. Но это было почти невесомое прикосновение, как дыхание ветра, касание пёрышка. И это её насторожило. Женщина открыла глаза и так как в темноте ничего не происходило, попыталась сконцентрироваться на ощущениях.
— Я здесь не одна? — неуверенно прошептала Тана, — Кто здесь?
«Мыыыыыы…Мыыы…» тихий шёпот мягко влился в сознание.
Никитиной хотелось вскрикнуть, но даже на это сил не осталось. Впрочем, посчитала она, слишком глупо орать в пустоте. Она промычала что-то нечленораздельное, подумав, что стало слишком холодно. Её пробивал озноб.
Неожиданно в голове возникла достаточно чёткая картинка. Женщина поняла, что не является инициатором видения. Она увидела родительский дом, гостиный зал, убранный пёстрой мишурой. В центре зала, во мраке мерцало голубое дерево с мягкими, светящимися иголками.
— Где я? — клацая зубами, проговорила Тана.
«Должно быть дома…»
Никитина заставила себя мысленно вернуться к реальному времени. В полит. Через мгновение, слово «дом» потеряло смысл.
«Дом, — подумала Никитина, недоумевая, — что это?»
Женщина втянула голову в плечи, прячась от холода. Поднесла ладони к губам, подышала на них. И открыла глаза.
«Забылась? Заснула! Ничего не выяснила толком! Может, всё не так фатально! Чего же я тут развалилась…»
Её трясло от холода и ей невольно снова пришлось задуматься о своём положении. Пальцами руки она провела по лбу, желая нащупать тонкое волокно. Светофод. Ей необходима была информация. Впрочем, она и без датчиков ощущала, что температура с каждой минутой падает, катастрофически понижаясь. К счастью, кислород был в пределах допустимого. Она проверила браслет на руке, но и тот не функционировал.
Снова по привычке провела по лбу пальцами. Мысленно выругалась. Светофод не прощупывался. Тогда она принялась проверять многочисленные карманы тёмно серых брюк. Руки скользили по ткани, пальцы еле сгибались. Наконец, она вытащила длинный тонкий металлический предмет. Это была гибкая хромированная палочка, размером с графитный карандаш. По тонкому корпусу пробежали красные огоньки, над прибором вспыхнул белый свет, озарив её лицо. Видофон. Не сломан! Космонавт осмотрелась. Свет заскользил по периметру, следуя тому направлению, которого она желала.
Ничего хорошего и утешительного. Отсеки были сильно повреждены. Преодолевая силу притяжения, Никитина всё же перебралась в соседнее помещение. В грузовой отсек путь был заблокирован. Итого в её распоряжении осталось два отсека. Первая удача. Хоть эта малость уцелела. Полной разгерметизации не произошло.
Никитина с нетерпением выжидала информацию, собираемую видофоном. Над тонкой металлической деталью, которую она предварительно согнула в замкнутый круг, возникла сфера с объёмным изображением полита. Спустя полчаса Никитина горько поморщилась. Прибор не желал подключаться к системе. Эта возможность была утрачена. Женщина зажмурилась, глаза неприятно защипало от слёз. Она ощутила резкую боль в районе виска. Проведя пальцами по лбу, нащупала в волосах что-то липкое. В свете видофона Никитина с удивлением рассмотрела алые пальцы. Она погасила видофон. Придётся поломать голову и продумать план действий.
«Нужна помощь?»
— Что?! — спросила Тана, её хриплый голос задохнулся в темноте.
Женщина вновь осветила помещение. До этого момента, энергию видофона она предусмотрительно экономила. Зная, что сейчас это единственный источник света и возможность связаться с системой, с базами, с людьми. Но на этот раз она врубила свет на полную мощность и ярким лучом тщательно обвела стены. Но ничего подозрительного не обнаружила, кроме страшных следов катастрофы. Что она услышала? Она не была уверена, но это не было голосом. Мысли? Но чьи?
«Помочь?»
— Кто ты? — озадачилась Тана, — у меня потеряна связь. Я никого не могу слышать! Кто говорит?
Никитина ощущала постоянное напряжение. Знала, что надо быть начеку. Это было слишком утомительно. Организм находился не в лучшем состоянии. Она претерпевала боль от обширных ушибов, её мучила жажда. Но она пыталась не обращать на мелочи внимания. Больше всего её занимали чужие мысли, которые возникали в её голове, она решила, что это мысли. Телепатия. Слова приходили через долгие промежутки с перерывами в десять, двадцать, а то и тридцать минут. Это был странный диалог.
«Что нужно делать?»
— Понятия не имею, — рефлекторно ответила Никитина, прислушиваясь к себе, — ты моё внутреннее самосознание? Может быть так мозг пытается найти выход из сложного положения… мне желательно бы для начала восстановить систему…
В ожидании ответа, она досчитала до ста.
«Как?!»
— Вот и я думаю, как? — сказала Тана.
Досчитала до тридцати.
«Что для этого нужен?»
— Инструменты… нужны, — ответила Никитина.
Досчитала до десяти, на этот раз «сознание» откликнулось быстрее.
«Где это взять?»
— Где… вероятно где-то там… уже снаружи… я не знаю, где. Скафандр нужен, — Никитина по-пластунски вернулась в центральный отсек, — всего их было пять штук, но парочка доступных превратилась в хлам, это я успела разглядеть. Не знаю, но мне кажется, тот, что в грузовом отсеке, среди оборудования, должен был уцелеть. Он спрятан в контейнер. Предназначен для самой критичной ситуации.