В четвёртых добавилось само собой по ходу пьесы, Вадим таки надыбал новую пачку сигарет из сумки и, затянувшись, закашлялся, а затем позеленел. От табака ему стало плохо.
— Было б чем — сблевал бы. — прокомментировал он.
Следом добавилось и в пятых. Все донки оказались забиты окунями, заглотавшими крючки аж до самой задницы и уже умаявшимися за ночь колотиться на снасти. Колокольчики приятели не слышали… а это надо постараться. Ночью на реке не услышать колокольчик — это что-то выдающееся, как ни крути.
Женька в итоге собрался плыть за «кругами», а Вадим, больше всего ошарашенный тем, что организм реагирует на табак как на яд, остался собирать на стол.
Женька вернулся как раз к поспевшему чаю. На столе было разложено нарезанное ломтями сало с чёрным хлебом. Оставшуюся со вчерашнего закуску Вадим тоже убирать не стал. Сам отхлёбывал чай из кружки. К еде так и не прикасался.
— Сам-то чё не жрёшь?
Хмуро-зелёный Вадим вяло вертел в пальцах пачку сигарет и зло играл желваками. Только отмахнулся, думал о чём-то своём.
— Вадим, «круги» полностью сработали. Пять сомов. У нас за ночь на каждом крючке по рыбе — я бы хуй поверил. — решил отвлечь от мрачных мыслей приятеля Женька.
— Нас чо? Инопланетяне украли? Жек? У меня реально крыша едет — курить вот не могу… — больше пожаловался, чем спросил Вадим.
— Сам ты инопланетянин — заржал Женька — А хоть бы и эти… гуманоиды… Ну и заебись же! Я тебе ещё в армаде говорил — бросай! — Женька опять заржал. — Инопланетный разум тебе помог, Мааасковский.
— Чё зубы скалишь — зло вскинулся Вадим — у тя вон у самого пень на поляне как гриб вырос. Самогоном своим опоил…из чего ты его только выгнал? Торкнуло как наркоманов, так и вспомнить ведь нихуя не могу. Сам-то что думаешь?
Женька перестал ржать.
— Не от самогона это, зуб даю. Хозяин это… я так думаю. Больше некому. Места глухие… Старики говорят, что самое место для нечисти всякой. Лешие там, кикиморы. Похоже что-то из этой серии. И рыба, и пень… Сваливать надо отсюда. От нас как будто рыбой откупаются. Про ночь вообще молчу. Ты уверен, что спал?
— Да мне даже лабуда какая-то снилась…чёто про войну…жуть какая-то…кишки наружу, и страшно до усрачки. кругом стреляют, и чую ща меня накроют. Тащут куда-то, а я как колода. Что-то такое. — Вадим неопределённо покрутил пальцами в воздухе, а потом отмахнулся — Ааа, хрень какая-то, говорю же.
Женька внимательно посмотрел на друга.
Ему тоже снилась война, но отчётливей, он помнил, что во сне тащил… кого-то под обстрелом и вроде как не донёс. Проснулся потому, что во сне завыл с горя. Но говорить об этом другу не стал.
— Мне тоже дрянь снилась. Говорю же. пора удочки сматывать. Не нравится мне всё это.
— Мне можно подумать нравится — встал с бревна Вадим — И с каких таких хуёв я должен сматывать удочки? Я их ещё не разматывал! Меня тут без меня курева лишили, рыбу на крючёк насадили, пьянку с корешем отобрали… это что ли рыбалка? Да пошли эти инопланетяне в жопу со своими кошмарами и с Хозяином в придачу. Я рыбу приехал ловить? Вот и пойду её ловить! И пусть мне попробуют помешать! Вона — солнце встаёт уже. Похуй мне твой пень! — закончив свою сумбурную речь Вадим свирепо протопал к удочкам, взял первую попавшуюся и разматывая на ходу леску направился к помосту.
— Дурень, червяков хоть возьми!
— Сам мудак, я на хлеб — Вадим показал издали белый мякиш.
Женька тряхнул головой. Упёрся Вадим, да и ехать никуда не хотелось, к тому же солнце встало… а пень, да и чёрт с ним действительно, не бросать же друга из-за него. Вот на самогон он наговаривает зря. Женька положил щматок сала на хлеб, разрезал бутерброд пополам, затем взял бутыль с самогоном и стаканчики, пошёл к другу, уже закидывающему удочку.
— Жек..
— У?
— Как думаешь, война будет?
— Не знаю. Но чёто стрёмно… наши какие-то продажные…а ихние опять чересчур дружелюбные… не нравится мне всё это… А ты?
— А мне похер…будет — пойду…а сейчас… а сейчас у меня перекур…
Сначала рассмеялся Женька.