— Что не действует здесь оберег, мой милый? Какой неприятный сюрприз… Умирать ты будешь очень долго. Но сначала ответь: зачем здесь девчонка?
— Это подарок… — едва выдохнул оборотень. — Она загипнотизирована… Она — жертва вашей богини.
— Хотел меня задобрить? Умница. А знаешь что? Я дам тебе шанс остаться в живых… Жаль убивать такого красавчика. Принеси мне клятву верности и стань моим рабом. Я надену на тебя золотой ошейник и буду выгуливать на поводке. А ты станешь приносить мне в зубах тапочки. Что скажешь?
— Иди к черту! — пробормотал хранитель.
— К черту уйдешь сегодня ты. Но кто знает, вдруг ты передумаешь?
Новая волна жестокой боли накрыла Дариена. Тело так скрутило судорогой, что трещали кости. Маара, издеваясь, подняла свою жертву высоко над полом. Оборотень повис в воздухе, корчась и задыхаясь от удушья.
Белый волк рвался с цепи скулил и подвывал, но не мог освободиться. И тут Ида поняла, что настал тот самый час. Повинуясь импульсу, она расстегнула пряжку плаща, темный бархат скользнул с плеч и послушно лег бесформенной кучей. Холод немедленное пробрал до костей, но девушка едва ли обратила на это внимание. Она медленно и очень спокойно пошла к алтарю, пряча в складках платья нож.
— Остановите ее! — приказала Маара, на мгновение отвлекаясь от своего развлечения.
Хранитель рухнул вниз. Ведьмы дернулись было к Иде, но Дариен нашел в себе силы, прохрипеть:
— Не трогайте, она идет, чтобы лечь на жертвенник! Я ей приказал.
— А это будет забавно, — как маленькая девочка, захлопала в ладоши ведьма, только что не запрыгала от радости. — Оставьте ее, пусть идет.
Хранитель понимал, что просто необходимо завладеть всем вниманием Маары и всех остальных присутствующих при этом представлении. Он должен дать девочке шанс подняться по этим проклятым ступеням!
— Маара, — стараясь чтобы голос звучал как можно жалобнее, простонал оборотень, — вспомни, ты же любила меня… Не убивай, подари жизнь…
— Жизнь? Ты просишь о милости? Смеешь напоминать о любви? — взвизгнула ведьма.
Ее глаза широко раскрылись, зрачки расширились, а прекрасное лицо перекосилось от бешенства. Сильные удары обрушились на Дариена, кулаки призраков молотили по живому телу без устали и пощады.
— Не убивай, — кричал волколак и полз на животе к своей мучительнице. Только бы подобраться как можно ближе, только бы она не прекращала мучить его. Нужно дать Иде время!
А девушка шла размеренным шагом, стиснув зубы, сосредоточив все внимание на ледяной глыбе. Она заставила себя не слушать крики боли Дариена, не смотреть на мечущего волка. Не думать, не сомневаться. Исполнить то, что предначертано судьбой. Сейчас, немедленно! Ида дошла до ступеней. Никто не задержал ее, даже напротив, уступали дорогу. Девушка не запоминала лица, только горящие мрачным светом глаза.
У подножья алтаря Ида обернулась и посмотрела прямо на Маару. Ведьма почувствовала этот взгляд и уставилась на девушку. Дьявольская усмешка зазмеилась по чувственным губам. Но вдруг улыбка меркнет на устах ведьмы, глаза теряют самодовольный блеск, в них отражается недоумение. Колдунья морщит лоб, словно что-то старается припомнить. Ида смотрит ей в глаза и онемевшие от холода губы шепчут:
— Сдохни, тварь!
Маара хмурится, но медлит, ничего не предпринимая. А девушка спешно взбегает по ступеням, мимоходом нежно прикоснувшись к волку. Тот старается остановить ее, мечется, хватает зубами за подол, но цепь крепко держит его и в пасти остается только клок шелка.
Дариен медленно поднялся на ноги, воспользовавшись тем, что пытка прекратилась. Он замер, пожирая глазами хрупкую фигурку, стоящую у самых ног Карны. Еще совсем немного… Чуть-чуть, и…
Девушка уже наверху. Вот она прикоснулась к алтарю, провела по нему рукой. Повернулась спиной и быстро легла на гладкую поверхность. Маара делает шаг по направлению к жертвеннику, она думает, что дева теперь будет ждать, когда жрица лишит ее жизни. Но блеснула сталь клинка.
— Lauca serce ya ataltanes aire helce! Naru ava! Смерти нет! — крикнула Ида и резко опустила нож.
Удар. Лезвие погружается в тело едва ли не по рукоять. Боль выталкивает воздух из легких, свет меркнет в глазах…
Едва алые капли окрасили девственно-белый чистый лед и растеклись по алтарю ручейками, гора вздрогнула. Раз, другой, третий…