— Кого там демоны несут? — грубо спросил начальник смены и тут же запнулся, встретив высокомерный взгляд наследницы. — О, Ваше Высочество. Я не думал…
— Охотно верю, ты вообще никогда не думаешь, — припечатала его Эстель. — Итак, так вы несете свою вахту?
Стражи сконфуженно повскакивали с мест и вытянулись в струнку, украдкой одергивая камзолы.
Принцесса не спеша прошлась по комнате и присела на один из табуретов.
— Мой отец изволил отправиться на охоту, но попросил меня кое-что сделать вместо него. Приведите ко мне оборотней.
— Сюда? — ошарашено спросил начальник.
— Именно, ну не в мои же покои ты потащишь этих монстров!
Больше никто не рискнул противоречить повелительнице, и тюремщики бегом кинулись выполнять распоряжение. Через четверть часа перед светлыми очами стояли все пять заключенных, они были крепко связаны, но, несмотря на это, эльфы сжимали в руках обнаженные клинки.
— Я принцесса Эстелиминель. Кто знает, куда отправились лорд Дариен и перельдар? — задала свой вопрос Эстель.
Пленники переглянулись, но никто не ответил.
— Выйдите за дверь! — приказала принцесса охране.
— Но… — начал было все тот же злосчастный эльф.
— Я вижу, Вы не только отличаетесь непочтительностью, но еще имеете плохой слух. Вон! Быстро!
Стражей как ветром сдуло.
— Итак, я хочу услышать правду. Имейте в виду, что дорога каждая минута. Лорд Дариен и моя сестра отправились куда-то по желанию владыке эльфов, я желаю знать куда?
— Это было не совсем желание вашего отца, — ответил Ален.
— Плевать чье это было желание! Куда они пошли?
— Зачем Вам это?
— Я хочу, чтобы моя сестра осталась жива. Думаю, того же вы хотите для своего вожака.
— Маара назначила Дариену свидание в Ледяном чертоге, — помешкав, сказал оборотень.
— Белая гора, да?
Волколак пожал плечами, он не знал.
— Почему туда? Почему именно чертог… Что должно случиться? Конечно, что-то страшное. Я чувствовала. И отец говорил о каком-то алтаре. Неужели он отправил Иду с Дариеном в качестве жертвы? — Эстель резко встала. Предаваться размышлениям нет времени, нужно было немедленно отправляться в погоню, и принцесса обратилась к оборотням. — Я освобожу вас, дам оружие, мы вместе отправимся к Белой горе, но вы должны поклясться, что сделаете все возможное для спасения моей сестры. Она должна жить! Согласны?
Надо ли говорить, что договор был заключен немедленно. Принцесса лично перерезала путы.
— Эй, там, войдите!
Хмурая стража откликнулась на призыв немедленно.
— Владыка поручил мне отпустить пленников на свободу. Я сама выведу оборотней из дворца, — Эстелиминель говорила, высокомерно растягивая слова.
Но тут уж эльфы не выдержали и наперебой принялись выражать свое недовольство.
— Отлучу, — вдруг тихо и угрожающе произнесла принцесса.
Стражники мгновенно замолчали, застыв с комично открытыми ртами.
— За мной! — приказала Эстель волколакам.
Больше никто не посмел их задержать. От странной процессии шарахались придворные, а те, что робко пытались остановить повелительницу, натыкались на решительные отповеди. Особо непонятливым Эстель грозила отлучением — это всегда срабатывало. Компания побывала в королевских оружейных и разжилась превосходными клинками. Затем принцесса привела бывших пленников в конюшни. И вскоре вся шестерка покидала дворец эльфов верхом на чудесных легконогих конях.
К королю немедленно отправили гонца…
Охота не заладилась. Достойного зверя долго не могли найти, а когда, наконец, выследили великолепную лань, владыка умудрился промахнуться. Да и не старался попасть. С того самого момента, как он сбежал из дворца, его преследовало беспокойство. Дочь очень разозлила и огорчила Аркуэнона, но не в этом было дело.
Король спешился и подошел к ручью, который нес свои чистые воды, спеша добраться до реки. Эльф присел на берегу, подданные толпились позади, не смея нарушить уединение повелителя.
Смешно признаться — короля мучила совесть. Он, конечно же, мог в очередной раз найти себе оправдание, заставить противный голос внутри замолчать. Но как не странно не хотел этого. Эстель задела-таки струны души, казалось давно умолкшие. Аркуэнон вдруг почувствовал себя стариком, усталость, копившаяся века невидимым грузом легла на царственные плечи. Он вспомнил свою молодость и каким был тогда. Правильным, принципиальным, справедливым. Возраст научил его, что добро дело неприбыльное, а скорее наоборот, что часто оно не ценится даже теми, кому предназначено. Пылкое сердце медленно черствело ото лжи, лести, интриг, которыми был опутан трон предков. Чтобы не погибнуть он научился жить в этой паутине, и даже получать удовольствие, плетя ее.