— Леди, вы не пострадали? — обратился Александр к спутницам — Прошу прощения, что оставили вас, но мы были обязаны вступиться за людей общества, ставших жертвой нападения подонков.
— Мы не успели испугаться. — облегченно улыбнулась леди Агата.
Её дочери с восхищением смотрели на Берти и Александра. Глаза их горели, лица раскраснелись. Да… Слухи о происшествии в Гаврских трущобах распространятся самые замысловатые. Впрочем, это не страшно, а может быть и хорошо.
— Господа, разрешите поблагодарить вас за наше спасение. — подошел к ним один из офицеров.
Второй в это время пытался остановить кровь у раненого товарища.
— Не стоит благодарности, господин капитан-лейтенант! — ответил Александр — На нашем месте вы поступили бы точно так же.
Он бросил взгляд на раненого, и до него вдруг дошло, что из раны хлещет ярко-алая кровь.
— Прошу прощения, но вашего товарища надо спасать! — сказал он и бросился к моряку, на ходу сбрасывая пиджак.
Отстегнул подтяжки и в несколько движений наложил жгут выше раны. Раненый был уже в полуобморочном состоянии.
— Почему вы так взволновались? — спросил каптри, подходя — Лейтенант Пущин уже накладывал повязку.
— К сожалению, лейтенант не медик, и поэтому не обратил внимания, что у вашего товарища артериальное кровотечение. Думаю, ваш корабельный врач объяснит причину моего беспокойства. А теперь нам следует поскорее доставить господина капитана третьего ранга на ваш корабль. Он далеко?
— Недалеко. В военной гавани.
Офицеры подняли раненного товарища, закинули его руки себе на плечи и повели его по улице.
— Берти, будь добр, найди извозчика. А я побуду здесь: опасаюсь, что апаши могут вернуться.
Берти убежал.
— Простите, господа офицеры, но почему вы не применили огнестрельного оружия? — спросила леди Агата.
— Наша вина, леди! Портовое начальство клятвенно уверяло нас, что в городе совершенно безопасно, а мы забыли, что лягушатникам верить нельзя даже в мелочах. В каком-то невероятном помрачении рассудка мы оставили свои револьверы на корабле.
Раздался стук копыт и грохот колёс, и на улицу выехали три извозчичьи пролетки. Берти сидел в первой. Погрузились и спорой рысью поехали вниз, к военной гавани, благо, что улицы были хоть и не мощёные, но довольно ровные.
Домчались одним духом. На причале, у большого военного корабля, вахтенные матросы подхватили раненого и бегом понесли его по трапу наверх.
— Прошу прощения что до сих пор не представился. — поклонился старший офицер — Я капитан-лейтенант князь Чухланцев Дмитрий Сергеевич. Это мой товарищ, лейтенант Пущин Арнольд Егорович.
Только теперь произошло взаимное представление по всей форме и прочие обязательные действия, приличествующие времени, месту и общественному положению. Офицеры приглашали спасителей подняться на корабль, но Александр глянул на часы и решительно заявил:
— Милостивые судари и сударыни, к сожалению, наш пароход отходит от причала через сорок минут, так что мы вынуждены откланяться.
— Да-да, джентльмены! — спохватилась леди Агата — Нам пора возвращаться, но когда вы окажетесь в Лондоне, с удовольствием приму вас в своем доме, визитную карточку я вам вручила.
На том и расстались.
Очередное утро Александр встретил в своей постели, но не в одиночестве: компанию ему составила леди Агата. Как так сложилось, он, честно говоря, не понял — должно быть, само собой. На пароходе, во время обратного рейса они много болтали и танцевали, причём девушки сосредоточились на Берти, едва не разрывая юношу напополам, впрочем, он был не против.
Веселье продолжилось в облюбованном ими ресторане на берегу, в том же «молодёжном» зале, где дамы, в ультимативной форме потребовали исполнить им песню. Делать нечего: Александр быстро написал на салфетке французский текст песенки «Всё хорошо прекрасная маркиза», и они с Берти пошли на эстраду. Берти достались слова маркизы, а Александр пел за слуг. Он же и аккомпанировал на рояле:
— Алло, алло, Джиент, какие вести?
Давно я дома не была.
Пятнадцать дней, как я в отъезде,
Ну, как идут у нас дела?
Запевал Берти, а Александр отвечал:
— Всё хорошо, прекрасная маркиза,
Дела идут и жизнь легка.
Ни одного печального сюрприза
За исключением пустяка.