– Она его знает. Самый подходящий человек.
И это бы сразило несчастного графа, который именно и не хотел, чтобы им управляли подходящие люди.
– Кларенс такой беспомощный, за ним надо присматривать. Как мило, что Глория это вспомнила. Прелестная девушка!
– А? – снова сказал сэр Грегори с прежней сдержанностью.
– Такая спортивная, такая цельная. Я просто восхищаюсь. Как эти теннисные соревнования?
Сэр Грегори молчал. Он смотрел на пончик, тяжело вздыхая. Проследив за его взглядом, леди Констанс обратилась в удивленную хозяйку.
– Вы ничего не едите! Вам не нравятся пончики?
Звук, который вырвался из самых глубин баронета, нельзя назвать вздохом. То был стон, примерно такой, какой издает на костре индеец.
– Нравятся, – глубоким, дрожащим голосом сказал он. – Глория не разрешает.
– Глория? Не понимаю!..
Как спартанский мальчик с лисой, сэр Грегори скрывал свою боль от мира, опасаясь насмешек. Изнурять себя в угоду женской прихоти и впрямь смешно. Но сейчас он больше не мог – он просто бы лопнул, если бы не доверился доброму другу.
– Глория, – сказал он, – считает, что я толстый. Если я не похудею, она расторгнет помолвку. Она говорит, что не будет стоять у алтаря с таким… ну, в общем, с полным человеком. Вы же знаете этих спортивных девушек! Им подавай тренированных. Очень глупо. Я ей говорю: «Да что вы, я же не спортсмен!» – и все впустую. Пока я похож на воздушный шар – это ее слова, – она за меня не выйдет. Посмеяться она любит, но всему есть предел. Так и сказала.
– О Господи!
Изливать душу приятно. Сэру Грегори стало легче. Хозяйка в ужасе смотрела на него, как бы приговаривая «Ах!» или «О!», и на него снизошла та легкость речи, которая так помогла Отелло в похожей ситуации.
– Ни масла, – продолжал он, – ни сахара, ни хлеба, ни супа, ни соуса, ни спиртного, что там – картошку есть нельзя. Это не все. Она составила список ужасных упражнений. Утром – быстро встать. Глубоко вздохнуть. Коснуться ножных пальцев. Легкий завтрак. Прогулка. Легкий полдник. Опять прогулка – сейчас я ее и совершаю, ногу натер… Зачем вас утомлять? – спохватился сэр Грегори, собрав все свое мужество. – Да, я в аду, что поделаешь… Нет-нет, вторую чашку нельзя!
Тяжело поднявшись, он заковылял по террасе, вспоминая о новой свинье. Какая ирония судьбы! – думал он; ему надо худеть, ей – толстеть. Почему у свиней – один закон, у людей – другой?
Так шел он и размышлял, радуясь тому, что теперь идти не в гору, а под гору, когда услышал властный, звонкий оклик и, обернувшись, увидел Галли Трипвуда.
2
Галли был серьезен и суров.
– Минутку, Парслоу! – сказал он.
Сэр Грегори выпрямился во все свои шесть футов с лишним. Даже в буйные дни прошлого он не любил Галли Трипвуда, а более поздний опыт никак не способствовал прекрасной дружбе.
– Мне не о чем с вами говорить, – ответил он. Из монокля вырвалось пламя.
– Ах не о чем? А мне есть о чем. Именно такие, как вы, довели до ручки и Содом с Гоморрой, и Римскую империю. Что это за штуки с новой свиньей?
– В чем дело?
– Кларенс говорит, вы ее привезли из Кента.
– Ну и что?
– Это нечестно.
– Это законно. Покажите мне, где это запретили.
– Есть кое-что повыше закона, юный Парслоу. Есть нравственность.
– Что?
– Так я и думал, не слышали. Хорошо, замнем. Значит, вы хотите послать вашу Королеву на выставку?
– Уже записал.
– Понятно, понятно… А теперь ваш утлый разум измышляет козни. Готовы на подлость, как в былые дни.
– О чем вы говорите?
– Вот как, о чем? – Галли горько и коротко засмеялся. – Не могли бы вы, Парслоу, припомнить один вечер на Госситер-стрит? Мы были молоды, и по глупости я согласился, чтобы мой пес Кнут вступил в бой с вашим Банджо. Когда все было готово, пошли за Кнутом – и что же? Он спал в углу, набитый едой, как олдермен. Я звал его и свистал: «Кнут! Кнутик!» – но нет. Никакого ответа. А почему? Потому что вы отозвали его в сторонку и накормили бифштексами выше уровня моря.
– Ничего подобного!
– Доказать я не могу, но знаю точно. Я его понюхал. Одно слово – небольшой ресторан в летнюю ночь. Приговор истории ясен. Кому же еще, как не вам? Вы шли на все ради своих низких целей, шли – и сейчас идете. Вот мы стоим, а вы думаете: «Как мне устранить Императрицу?» Да-да, так и думаете! Помню, я сказал Кларенсу: «Кларенс, я знаю этого Парслоу лет тридцать и торжественно заявляю, что если бы его бабушка собиралась участвовать в соревнованиях по классу жирных свиней, но не под его флагом, он бы не колеблясь подмешал ей в корм что угодно». Что ж, разрешите напомнить: в игре участвуют двое. Вы травите нашу свинью – мы травим вашу. На одну отравленную картофелину для Императрицы мы ответим шестью для Королевы. Доброго пути, юный Парслоу. – И Галли пошел к замку.