Дориану повезло. Он добрался до рыжего гиганта и пошел с ним в ногу во главе шествия. Хэмфри Пэмп шагал с другой стороны: прославленный бочонок висел у него на груди, как барабан. Поэт закинул сыр за спину, завернув его в плащ, и два прекрасно сложенных человека казались теперь калеками, что весьма развлекало веселого капитана. Дориана развлекали и другие вещи.
– Что с вами стало, пока меня не было? – со смехом спросил он. – Почему многие из вас разрядились, как на маскарад? Где вы были?
– Мы ходили по магазинам, – не без гордости отвечал Патрик Дэлрой. – Как и подобает родственникам из провинции. Я покупать умею. Как это говорится? Превосходные ружья, и совсем за бесценок! Мы обошли оружейные мастерские и заплатили очень мало. Собственно, мы не заплатили ничего. Это ведь и называется «за бесценок»? Потом мы пошли на толкучку. Во всяком случае, пока мы там были, то была толкучка. Мы купили кусок ткани и обмотали им вывеску. Прекрасный шелк, в дамском вкусе.
Дориан поднял взор и увидел красную тряпку, должно быть – из мусорного ящика, которая стала на сей раз знаменем мятежа.
– Неужели не в дамском вкусе? – озабоченно спросил Дэлрой. – Ничего, скоро я зайду к даме и мы ее спросим.
– Вы уже все купили? – осведомился Уимпол.
– Почти все, – отвечал Патрик. – Где тут музыкальный магазин? Ну, такой, где продают рояли.
– Позвольте, – сказал Дориан. – Этот сыр не очень легок. Неужели мне придется тащить рояль?
– Вы не поняли меня, – спокойно сказал капитан и (поскольку мысль о музыкальном магазине пришла ему в голову, когда он такой магазин увидел) кинулся в дверь. Вскоре он вышел с каким-то узлом под мышкой и возобновил беседу.
– Куда вы еще ходили? – спросил Дориан.
– Мы были повсюду! – сердито воскликнул Патрик. – Разве у вас нет родственников из провинции? Мы были там, где надо. Мы были в парламенте. Они сегодня не заседают, и делать там нечего. Мы были в Тауэре – провинциальный родственник неутомим! Мы взяли на память кое-какие безделушки, в том числе алебарды. Честно говоря, гвардейцы были рады с ними расстаться.
– Разрешите осведомиться, – сказал поэт, – куда вы теперь идете?
– Мы посетим еще один памятник! – закричал Дэлрой. – Я покажу моим друзьям лучшую усадьбу в Англии. Мы направляемся в Айвивуд, неподалеку от курорта Пэбблсвик.
– Так, – сказал Дориан и впервые задумчиво и тревожно посмотрел на лица людей, идущих за ними.
– Капитан Дэлрой, – сказал он, и голос его несколько изменился, – я одного не понимаю. Айвивуд говорил, что нас арестует полиция. Это большая толпа, и я не понимаю, почему полицейские нас не трогают. Да и где они? Вы прошли полгорода, и у вас, простите, страшное оружие. Лорд Айвивуд пугал нас полицией. Почему же она бездействует?
– Тема эта, – весело отвечал Патрик, – должна быть разбита на три пункта.
– Неужели? – спросил Дориан.
– Да, – ответил Дэлрой. – Полиция не трогает нас по трем причинам. Надеюсь, и худший ее враг не скажет, что она нас трогает.
И он очень серьезно стал загибать огромные пальцы.
– Во-первых, – сказал он, – вы давно не были в городе. Когда вы увидите полисмена, вы его не узнаете. Они не носят больше шлемов, они носят фески, ибо берут теперь пример не с пруссаков, а с турок. Вскоре, несомненно, они заплетут косички, подражая китайцам. Это очень важный раздел этики. Он зовется «Действенностью».
– Во-вторых, – продолжал капитан, – вы не заметили, должно быть, что сзади с нами идет немало полицейских в фесках. Да, да. Разве вы не помните, что французская революция началась, в сущности, тогда, когда солдаты отказались стрелять в своих жен и отцов и даже выказали желание стрелять в их противников? Полицейские идут сзади. Вы узнаете их по ремням и хорошему шагу. Но не смотрите на них, они смущаются.
– А третья причина? – спросил Дориан.
– Вот она, – отвечал Патрик. – Я не веду безнадежной борьбы. Те, кто бился в бою, редко ее ведут. Вы спрашиваете, где полиция? Где солдаты? Я скажу вам. В Англии очень мало полицейских и солдат.
– На это редко жалуются, – сказал Уимпол.
– Однако, – серьезно сказал капитан, – это ясно всякому, кто видел солдат или моряков. Я открою вам правду. Наши правители ставят на трусость англичан, как ставит овчарка на трусость овец. Умный пастух держит мало овчарок. В конце концов, одна овчарка может стеречь миллион овец – пока они овцы. Представьте себе, что они обратятся в волков. Тогда они собак разорвут.
– Неужели вы считаете, – спросил Дориан, – что у нас фактически нет армии?
– Есть гвардейцы у Уайтхолла, – тихо ответил Патрик. – Но вопрос ваш ставит меня в тупик. Нет, армия есть. Вот английской армии… Вы не слышали, Уимпол, о великой судьбе империи?
– Кажется, что-то слышал, – сказал Дориан.
– Она делится на четыре акта, – сказал Дэлрой. – Победа над варварами. Эксплуатация варваров. Союз с варварами. Победа варваров. Такова судьба империи.
– Начинаю понимать, – сказал Дориан Уимпол. – Конечно, Айвивуд и власти склонны опираться на сипаев[94].
– И на других, – сказал Патрик. – Вы удивитесь, когда их увидите.
Он помолчал, потом резко спросил, хотя и не менял темы:
– Вы знаете, кто живет теперь рядом с Айвивудом?
– Нет, – отвечал Дориан. – Говорят, это человек замкнутый.
– И поместье у него замкнутое, – мрачно сказал Патрик. – Если бы вы, Уимпол, влезли на забор, вы бы нашли ответ на многое. О, да, наши власти очень пекутся о порядке!
Он угрюмо замолчал, и они миновали несколько деревень прежде, чем он заговорил снова.
Они шли сквозь тьму, и заря застала их в диких, лесных краях, где дороги поднимались вверх и сильно петляли. Дэлрой вскрикнул от радости и показал Дориану что-то вдали. На серебристом фоне рассвета виднелся пурпурный купол, увенчанный зелеными листьями, сердце Кругвертона.
Дэлрой ожил, увидев его. Дорога шла вверх; по сторонам, словно бодрствующие совы, торжественно стояли леса. Знамена зари уже охватили полнеба, ветер гремел трубою, но темная чаща скрывала свои тайны, как темный погреб, и утренний свет едва мерцал сквозь нее, словно осколки изумрудов.
Царило молчание, дорога была все круче, и высокие деревья, серые щиты великанов, все строже хранили какую-то тайну.
– Ты помнишь эту дорогу, Хэмп? – спросил Патрик.
– Да, – отвечал кабатчик и замолчал, но редко слышали вы такое полное согласие в этом коротком слове.
Часа через два, около одиннадцати, Дэлрой предложил остановиться и посоветовал немного поспать. Непроницаемая тишина чащи и мягкая трава под ногами склоняли ко сну, хотя время было и необычное. А если вы думаете, что люди с улицы не могут повиноваться случайному вождю и спать по его велению, в любое время, вы не знаете истории.
– Боюсь, – сказал Дэлрой, – завтрак будет вместо ужина. Я знаю прекрасное место, но спать там опасно, а поспать нам надо; так что не раскладывайте припасы. Мы ляжем здесь, как сиротки в лесу, и трудолюбивая птичка может покрыть нас лиственным одеялом. Нам предстоят подвиги, перед которыми нужно выспаться.
Они снова тронулись в путь намного позже полудня и так называемый завтрак съели в тот таинственный час, когда дамы умрут, если не выпьют чаю. Дорога поднималась все круче, и наконец Дэлрой сказал Дориану:
– Не уроните опять сыра, вы его не найдете. Он укатится в чащу. Подсчетов не нужно, я точно знаю. Я за ним бегал.