Но немцев было слишком много. Постепенно раковая опухоль разрасталась по нашей территории, обозначая свои границы все новыми и новыми зубастыми линиями окопов, которые немцы успевали обустроить и удержаться в них, несмотря на удары штурмовых групп. Иногда эти линии все-таки затирались под фронтальными и фланговыми ударами, но лишь затем, чтобы через некоторое время снова возникнуть там же или даже чуть дальше. К третьим суткам непрерывных боев фашисты добрались практически до подземного госпиталя, но тут они застряли. Оказалось, что и немцы все-таки имеют свойство заканчиваться. На протяжении всего километра к нашим позициям лежали их трупы — начинаясь широким веером от немецких позиций, это покрытие постепенно сжималось в пятидесятиметровую полосу. Наши снайпера и артиллеристы по-прежнему не давали немецким похоронным командам убирать трупы с поля боя — помимо тяжелого психологического эффекта, который оказывало покрытое трупами поле на идущие в атаку войска, этот огонь позволял выбивать и солдат похоронных команд — ведь их тоже могут поставить в строй взамен убитых. Этот же огонь не давал выносить с поля боя и раненных — несмотря на неоднократные предложения немецких командиров делать получасовые прекращения огня для выноса раненных, мы не шли на это. Их сюда никто не звал, пусть дохнут.
Еще большую жуть принимала та самая узкая полоса длиной триста метров перед нашими окопами. Наш сосредоточенный огонь клал там немцев десятками. Когда немцы еще не вклинились в нашу оборону, атакующим приходилось идти и ехать буквально по трупам, чтобы через малое время самим стать дорогой для следующих атак. По рассказам пленных, много фрицев просто сходило с ума от такой картины. Но потом, когда после вклинения по этому пути шли уже подкрепления, картина стала еще жутче. Солдаты не могли идти по трупам бывших товарищей и старались оттаскивать их в сторону. Это замедляло их продвижение, и наш огонь добавлял немецких трупов. Так что вскоре вдоль всей трехсотметровой полосы образовался своеобразный бруствер, местами высотой чуть ли не в полметра. Немцы озверели и уже не брали пленных. Но нас это не волновало — мы не надеялись выжить. Прихватить побольше с собой — и нормально. Внутри же УРа, начинаясь сразу за холмом, полоса трупов снова расплескивалась вширь — площадь размером в пятьсот метров на километр была сплошь покрыта мышиными мундирами. Потом, когда похоронные команды из пленных фрицев хоронили своих товарищей, насчитали почти пять тысяч убитых и умерших от ран фашистов. Славная была охота.