Памятуя о словах, говорившихся на занятиях по общевойсковому бою, Александр старался постоянно щипать немцев. После пробы батальона на прочность они далеко не ушли, начав строить оборону в пяти километрах от его позиций. Их-то и стал тревожить майор, вспомнивший о своей боевой "молодости", которая была всего лишь год назад. Временно изъяв отделения и роты с наиболее боевыми командирами, а следовательно и бойцами, он организовал подобие диверсионно-разведывательных групп и стал делать краткие налеты на позиции батарей, склады, рубежи обороны противника. На третий день почти две трети батальона было уже "в поле", точнее — в лесах — группы нападения, обеспечения и прикрытия ежечасно делали небольшие, но болезненные уколы немецкой группировке.
Учтя свой неудачный опыт с прохождением команд, Александр подал вышестоящему командованию записку о необходимости придания ему хотя бы эскадрильи штурмовой авиации, чтобы те могли оперативно поддержать его бойцов, попавших в затруднительное положение, или нанести удар по обнаруженной, но недоступной с земли цели. Ему обещали два вылета в день с проходом на десять километров за фронт со временем удара через полчаса с момента поступления запроса. Майор учел эти параметры авиаудара и один раз даже применил его не для нападения на статичную цель типа склада или батареи, а во время динамичного боя, когда третий взвод второй роты зажали в небольшом лесочке. Расчет оказался удачным, и взвод вышел с минимальными потерями. Но это была уже лебединая песня их "партизанщины" — не прорвав оборону слева, немцы возвращались основными силами на участок майора. Начиналась страда.
Еще два дня батальон Нечаева сдерживал фашистов на подступах к передовым позициям. Засадами, контратаками, воздушными налетами приданных штурмовиков батальон нанес передовым частям немцев чувствительные потери, так что первые атаки на передовые позиции были даже слабее чем в начале. Нашим даже удалось утащить к себе три подбитых танка — один потом восстановили и использовали в качестве неподвижной огневой точки, наварив на нем броню и сменив привод башни на электрический. Но затем немцы подтянули полковые гаубицы и начали предварять атаки артиллерийскими обстрелами. Земляные укрепления позиций передового охранения не могли надежно защитить бойцов от снарядов калибра сто пятьдесят миллиметров, которые иногда дополнялись ударами пикировщиков. Первая после артобстрела атака была отбита из полуразрушенных окопов — сразу после начала обстрела наши просто отошли на триста метров, а затем, когда обстрел закончился, вернулись обратно и хорошенько вдарили по фрицам, так что те быстро залегли и вызвали поддержку. Налетели пикировщики, но их уже ждали — Нечаев предвидел их налет — артиллерию немцы не могли применить из-за близости залегшей немецкой пехоты к нашим позициям, так что только авиация немцам и оставалась. Зенитная засада и заранее вызванная эскадрилья истребителей сорвали воздушную атаку фрицев и те, сбросив бомбы в чистое поле и потеряв два самолета, ушли обратно. Немецкая пехота также сумела отойти, и на наши позиции снова обрушился град снарядов. Теперь немцы молотили гораздо дольше. Обстрел длился более двадцати минут. Пришлось сразу отойти, а взводный сообщил, что возвращаться нет смысла, так как окопы были сильно разрушены и до последнего обстрела. Поэтому им отдали команду закрепиться на втором передовом рубеже. Но и оставленный рубеж все же сослужил последнюю службу. За время обстрела наши высотные разведчики засекли позиции двух батарей и навели на них штурмовики и бомбардировщики, к тому же немцы зря истратили много снарядов, что тоже было неплохо — наши бомбардировщики и штурмовики по-прежнему наносили удары по тыловым коммуникациям фрицев, поэтому подвоз боеприпасов у них пока был затруднен, из-за чего были возможны трудности с последующими атаками — артиллерия наряду с авиацией была для немцев одним из основных средств огневого поражения наших войск.
Десятого июля немцы наконец заняли наши дальние позиции и начали там спешно окапываться. Нечаев и на этот случай приготовил им сюрприз. Минометными спецвыстрелами он поставил дымовую завесу по опушке леса, чтобы скрыть поле от наблюдателей. И одновременно дал команду на выход на рубежи атаки пяти взводов, которые затаились под маскировочной сетью в овражке, расположенном по левому краю обширного поля, через которое пролегали две из трех дорог, чей перекресток и оборонял батальон Нечаева. Когда опушка плотно закрылась дымовой завесой, засадный отряд молча пошел по подготовленным скрытым меж неровностей поля проходам — где-то подрыли, где-то разровняли, прошел мимо второй передовой позиции, которую немцы пока не обнаружили и залег за пригорком, который обеспечивал непросматриваемое с немецких позиций пространство. Последовал краткий огневой налет на окапывающихся немцев, затем, пока не осела пыль — стремительный бросок пехоты — и вот уже в расположении немцев рвутся гранаты, звучат автоматные очереди, а из укреплений батальона по правому флангу выдвигается отсечная группа прикрытия отхода. Сюрприз удался. Две роты немецкой пехоты были просто сметены фланговым ударом. Более сотни убитых, десятки пленных, с ними же прихватили и батарею ПТО, загрузив боеприпасы на обнаруженные там же поставленные в лощинке бронетранспортеры, пять минометов и шестнадцать пулеметов с ленточным питанием — неплохое подспорье. Рванувшаяся на выручку рота того же батальона при поддержке трех средних танков Т-4 была встречена огнем отсечной группы из трех самоходок и взвода солдат с пятью ручными пулеметами. После потери всех танков она залегла и уже не поднималась, пока все наши не отошли с поля боя. Майор Нечаев сел писать доклад о безупречно проведенной операции, которая добавит ему и его бойцам и командирам баллов в послужном списке, а также представления на награды. Сегодня немцы больше не рыпнутся.
Немцы не рыпались и на следующий день. Потеряв за день почти батальон пехоты и более десяти танков, они видимо пытались осмыслить происходящее и подтянуть резервы. С наскока закрепиться на рубежах для атаки им не удалось, но немцы — народ настырный, просто так не отстанут. Прорывать оборону им все-равно надо, и рубежи нечаевского батальона — вполне подходящее место для такого прорыва. А чтобы его сделать, нужны рубежи для атаки — и они должны быть расположены достаточно близко к позициям противника, чтобы уменьшить время на достижение наших окопов и тем самым уменьшить потери от огня, и вместе с тем к ним нужны скрытые подходы из своего тыла, чтобы было можно скрытно подводить войска и накапливать их в окопах или других исходных позициях для атак. А таких мест не так-то и много — там дорогу преграждает болотце, тут — мелкий, но густой кустарник — и вот на местности уже остается всего три-четыре прохода, через которые можно было бы скрытно провести крупные силы. Но эти проходы видели не только немцы — Нечаев с начартом подготовили установки прицелов для нескольких сценариев огневых налетов по всем таким местам — в зависимости от того, сколько на тот момент будет боекомплекта, какое количество стволов можно будет выделить для налета — ведь часть может быть уже и выбита, или работать по другим участкам. Так что пусть сунутся. Главное — засечь начало самого выдвижения минут за пять, а лучше за десять — ведь еще потребуется время и для выбора одного из сценариев, и для подготовки стрельбы — установки прицелов, подготовки зарядов и снарядов. Немцы, скорее всего, тоже знают что мы знаем, так что наверняка предпримут меры для максимальной маскировки своего выдвижения. Ну, тут уж кто кого перехитрит — Нечаев выставил в лесах справа и слева от УР наблюдателей, прикрытых отделением пехоты, так что если их не заметят, то они смогут сообщить о движении по одному проходу на левом и двум на правом флангах. Ну а уж если заметят — могут накрыть артиллерией, или выслать пехоту. Вот проход по центру был ненаблюдаем — его закрывал холм, да и сам проход был расположен по балке — тут уж если только постфактум — появились крупные силы на поле — значит, можно попытаться накрыть хотя бы их хвост.
А тем временем немецкие войска все-таки уплотнялись. Бойцы разведроты, самого боеспособного подразделения нечаевского батальона, ежечасно докладывали об обнаружении новых частей и оборудованных позиций в глубине немецких тылов. Разведке становилось все сложнее проникать в тылы, все чаще их обнаруживали немецкие патрули. Приходилось вступать в перестрелки. Нечаев выделил в поддержку разведчикам пехотную роту, из которой организовывались подразделения огневого прикрытия. Майор выгреб практически всю технику батальона, но посадил их вместе с разведчиками на транспорт, обеспечив быстрый маневр этих мобильных подразделений. Поддержанные танками и САУ, они все чаще стали вступать в огневой контакт с фрицами, постоянно кусая и выполняя разведку.