— А пробирку-то чем менять будете? Что будет управлять этой сменой?
— Да переключатель поставим… отдельный, наверное — все-таки это не основная программа действий…
— Ага, подпрограмма смены пробирки.
— Вот! Да! Подпрограмма! А когда она отработает — снова запускается основная программа на своем механическом переключателе.
— Да, для стандартных смесей такое подойдет.
Мы действительно сделали сначала такой вариант. Он использовался в производстве, где надо набирать множество шихт одинакового состава, да и для исследований тоже применяли, разве что оператору после набора каждой шихты надо было передвигать резисторы, чтобы задать другой набор отвешиваемых масс — но это все-равно было быстрее, чем самому отвешивать все эти граммы-миллиграммы. Помню, когда заработал первый вариант этого устройства, народ, как завороженный столпился вокруг него и просто смотрел. Мы как раз вошли в лабораторию, чтобы посмотреть как идут дела, и увидели плотную круглую стену из спин, а из центра доносился тихий зум виброжелобов, легкие щелчки электромагнитов, перекрывающих или открывающих заслонки бункеров, солидный мягкий щелчок переключения управляющего барабана на следующий бункер и шесть коротких резких стеклянных и металлических звуков при смене очередной засыпанной пробирки на пустую. И так — каждую минуту. Щучье веленье, только рукотворное. Я и сам минут пять попялился на работу этой скатерти-самобранки, сделанной нашими руками, да еще и при моем непосредственном участии. Даже не знаю, что меня переполняло больше — гордость или восторг. Думаю, то же чувствовали и остальные, по крайней мере, судя по тону коротких, не всегда цензурных междометий, людям нравилось то, что они сотворили, а уж их горящие глаза предрекали пока еще не решенным проблемам скорую погибель.
Да черт возьми! Скоро эти вундеркинды решили и задачу изменения навешиваемых между циклами масс! Они использовали… перфоленту! Как я ни хотел избежать этих "дырочных" технологий, этого сделать не удалось. Ну да — какой еще сменный носитель сейчас доступен? Да никакой! Вот эти рационализаторы его и применили. Ну, тут я сам "виноват", когда рассказал про цифро-аналоговое преобразование — они сложили два плюс два и выдали элегантное решение. Набив на ленту нужные последовательности, они вставляли ее в считыватель, который продвигался тем же электромеханическим переключателем, нули и единицы поступали на ЦАП, его сигнал и был ограничителем для весов. Так мало того, что это решило проблему изменения программы насыпки, это еще избавило от необходимости ставить переменные резисторы — их роль теперь играл тот самый ЦАП, а "программа" — масса насыпаемого из каждого контейнера вещества — пробивалась на перфоленте. Оператору только надо было следить, чтобы выставленный на аппарате масштабный коэффициент соответствовал набитым значениям, а то ведь "восемь" может значить и "грамм", и "миллиграмм" — перфоленте-то все-равно, и лишь напряжение на ЦАП окончательно определяет — что это за величина. Ну, эту проблему решили сразу же — стали писать на перфоленте размерность ее значений. На нее даже добавили сигнал для окончания работ, сделав одно из значений служебным — если встречались все единицы, ЦАП выдавал самое сильное напряжение, которое отлавливалось дополнительным компаратором, и срабатывала сигнализация об окончании программы. Так что схема очень упростилась. В итоге даже убрали электромеханический переключатель — его роль теперь играл шаговый механизм протяжки перфоленты, а для надежности его работы ввели отдельную полоску со служебной единицей, сигнализирующей о том, что линия отверстий установилась напротив считывателя. В общем, теперь на перфоленту набивали нужное количество последовательностей — скажем, если надо сделать пятьдесят навесок из трех контейнеров, то набивали пятьдесят последовательностей по десять цифр — контейнеров-то десять, соответственно меняя вес веществ от последовательности к последовательности, после каждой — сигнал ее окончания — и запускали перфоленту в обработку.
Причем эти фанатики сначала набивали перфоленту вручную, каждое отверстие. Потом им сделали наборные пробивники, и уже было достаточно выдвинуть штифты единиц, надавить на рукоятку — и пробивалась целая цифра. Но перевод в двоичный код все еще делали вручную. Тут я над ними сжалился и мы выделили несколько десятков цифровых микросхем для перевода десятичного кода в двоичный, а то они собирались делать все на операционниках. Уж не знаю как. Но электронщики пару дней ходили довольно задумчивыми. А так — набьют на клавиатуре цифры, аппарат их переведет в двоичный код, пробьет на ленте и сдвинет ее на следующую позицию — красота! Конечно, мы не отсыпали микросхемы в буквальном смысле этого слова — просто собрали такие аппараты, расположили их в секретных комнатах институтов, и сотрудники с допуском ходили туда и набивали нужные последовательности. Сами аппараты были тумбами с половину письменного стола, внутрь были напиханы трансформаторы, лампы, конденсаторы, и между всей этой бутафорией и были установлены микросхемы, которые и выполняли работу — мы хотели сохранить в тайне и полупроводники, и микросхемы как можно дольшее время, так что термитные заряды, настороженные на открытие крышек, на падение давления в аппаратном блоке, на отвинчивание некоторых винтов — были уже чуть ли не стандартными блоками нашей цифровой техники, так что если уж они сработают, воры получат сплавленные в бесформенный комок металлические и стеклянные детали радиоламп и конденсаторов. Да и сами микросхемы имели маркировку резисторов — ну а что? резисторная сборка — так это официально и называлось по всем документам. Мы секретничали.
Так что с перфолентами схема управления существенно упростилась. А вот схема калибровки весов, наоборот, все усложнялась. Проблема была в дрейфе характеристик и недостаточной линейности применявшихся усилителей датчиков — что пьезоэлементов, что магнитных, что резистивных, что емкостных — мы пробовали разные варианты. Поэтому каждые два часа приходилось выполнять регламентные работы — класть на весы последовательность эталонных масс и резисторами выгонять в ноль расхождение. Собственно, резисторы, что ранее задавали массы отсыпаемого из контейнеров веществ, перекочевали на панель регулировки весов — их сопротивления теперь были входными сигналами для аппроксимации показателей весов. Ну, зато потренировались в исправлении ошибок измерений, а то ранее они составляли до пяти процентов — замеры одного и того же куска на разных весах все время давали разные результаты.
В общем, в автоматизированных аппаратах навески справились почти без разделения управляющей схемы на блоки — разве что смена пробирок была выделена в отдельный блок. И в первое время казалось, что так будет и дальше — все работало, все были довольны.
Ну, ладно — навеска веществ оказалась не такой уж сложной штукой. Но вот например подготовка компонентов. Там ведь надо и размолоть с определенной тонкостью зерна, и просеять, и провести отмучивание — действия уже достаточно разнообразные. И тут уж без контролеров в каждом устройстве, без общего дирижера — никак было не обойтись — слишком уж разные и действия, и контроли. Ну, как я думал. Обошлись. Во многом потому, что все это можно было поставить на поток — ссыпай исходные материалы из бункера в мельницу, прокинь из нее виброжелоб до сеялки, от нее к истирателю и затем к отстойникам — и все дела. Тонкость помола достаточно задать реостатом на мельнице, набор сит — вообще штука автоматически пока несменяемая — все-равно потребуется останавливать агрегат, а их наклон, период и размах колебаний тоже не требуется перенастраивать динамически — задали установочными винтами и реостатом под конкретные характеристики просеиваемой массы — и все. Конструктора даже сделали индивидуальные как наклон, так и период вибраций для разных сит — ведь просеиваемость зависит в том числе и от размера еще остающихся частиц, но это все подбирали опытным путем, проведя за полтора года более пяти тысяч опытов, и останавливаться на этом не собирались.