С бетоном, в принципе, ситуация немного другая — тут уже надо делать отверстие пошире, поэтому вроде бы такая "стрельба дробью" и полезна, но — нет, неконтролируемый разлет отдельных частиц не давал нужной ширины отверстия на глубине — широким получался только вход. Хотя и тут мы попытались управлять этим процессом — мы начали намеренно искажать форму струи, чтобы она больше работала по стенкам, расширяя проход, но глубже, чем отдельные неконтролируемые элементы. Тогда как до этого, при работах по танковой броне, наоборот — ужесточали допуски, чтобы создать максимально "тугую" струю и тем самым увеличить пробивную способность.
Управлять разлетом можно было несколькими способами. Так, разностенность облицовки в 10 % даст разлет струи в 2 градуса, а 40 % — уже 10 градусов. Примерно ту же картину даст разностенность, точнее — разноплотность — слоя взрывчатого вещества. Смещение осей конуса облицовки и точки инициирования меньше влияет на разлет струи — 10 % дадут разлет всего в полградуса, 50 % — два градуса. В максимуме эти три фактора дадут разлет до тридцати градусов — вот в этих пределах и можно плясать.
Кстати, в конце августа у нас уже пошли и так называемые прецизионные противотанковые снаряды, в которых все элементы кумулятивного заряда выполнены с повышенной точностью. Для таких зарядов даже подрыв на дистанции в двадцать пять калибров от преграды все еще дает пробиваемость в один-полтора калибра. А это значит, что подрыв снаряда калибром 85 миллиметров на противокумулятивном экране, расположенном даже в двух метрах от брони танка, даст пробитие более ста миллиметров брони. А так как экраны расположены на дистанциях максимум полметра, то есть шести калибров, пробиваемость сохранялась на уровне четырех калибров, почти не падая по сравнению с подрывом на самой броне. Да даже на обычных снарядах пробитие на таких дистанциях было минимум два калибра, существенно снижаясь уже после семидесяти сантиметров — до полутора калибров, а после полутора метров — до полукалибра. Так что немцы своими навесными экранами не очень-то защищали свои танки.
Но — это только для медных облицовок, которые долго держали струю неразрывной. Облицовки из мягкой стали работали на больших дистанциях существенно хуже, и против них экраны часто бывали эффективны, а уж со снарядами, выполненными по обычной точности — и подавно. Вот только немцы еще не разобрались что у нас появились новые боеприпасы — внешне они выглядели как и старые, разве что с другой маркировкой, выдавались пока ограниченному кругу экипажей и держались под большим секретом — просто командирам было сказано, что вот эти снаряды — повышенной пробиваемости, за утерю отвернем голову и поставим ее в один из снарядов вместо кумулятивной части, так как ни на что другое она все-равно не годится.
Но эти снаряды были с остроугольной воронкой, дававшей узкую струю. А для бетона с середины июня мы стали активно исследовать воронки с широким раскрытием. В них практически весь металл переходил в пест, летевший со скоростью три-пять километров — медленнее, чем кумулятивная струя, зато в него переходит весь металл. Правда, самого металла при том же калибре было меньше, так как была меньше высота конуса воронки, так что еще требовалось подумать, что лучше применять — то ли узкий конус с большим количеством металла, то ли широкий, но с меньшим. Ранее мы уже исследовали широкие воронки в работе по броне — они пробивали броню толщиной с собственный калибр, то есть действовали в три-пять раз менее эффективно, чем узкие и длинные конусы. Зато они проделывали широкие пробоины — как минимум половину калибра, и к тому же они были гораздо менее чувствительны к фокусному расстоянию подрыва — я помнил про то, что в моем времени боеприпасы с ударным ядром работали на дистанциях до ста метров — вспоминается даже про противовертолетные мины, которые выстреливали вверх по вертолетам. Так что и сейчас мы подняли свои материалы по таким боеприпасам и стали их тестировать, но уже на бетоне — где-то по сотне выстрелов в сутки, благо что производственная база для исследований была уже развита.
Для бронестали мы такие воронки не использовали, так как в противотанковых выстрелах были небольшие калибры, чтобы заряжающие могли быстро забрасывать их в казенник орудий, а пехота с РПГ не слишком утомлялась, подкрадываясь по ходам сообщений к бортам танков. А вот с реактивными снарядами для самолетов можно взять и другой калибр — все-равно процесс заряжания во времени отстоит от процесса стрельбы, так что не сказывается на боевом применении. Поэтому "пробитие в калибр" для РС-120 уже имеет смысл — это ведь 120 миллиметров стали, а по бетону — вообще полметра. Вот это уже нормальный разговор.
И отверстие получается шире — так как бетон менее плотный чем сталь, то его материал легче раздается в стороны под действием кумулятивной струи — только за счет этого диаметр отверстия будет больше как минимум на треть. Но за счет этого сама струя срабатывается быстрее — ее меньше обжимает окружающая среда, поэтому она легче раздается вширь — в итоге к концу своего пути диаметр головки струи может превышать диаметр самой струи в 2–3 раза, что еще больше расширяет пробитый канал (к этим "в 2–3 раза" добавляется расширение канала при раздаче бетона в стороны от струи). Так что глубина пробития по сравнению со сталью будет несколько меньше, чем следовало бы из соотношения плотностей стали и бетона, а вот диаметр отверстия — существенно больше — десять-пятнадцать сантиметров при минимум полуметре пробитого бетона.
Но мы на этом не останавливались. В середине лета мы начали пробовать и тандемные заряды. А действительно — для создания кумулятивной струи достаточно и килограмма взрывчатки, в наших же ракетах их четыре — вот и путь все работают. Первый — с острым конусом — пробивает своей узкой струей длинное отверстие до полутора-двух метров, а уж второй — широким ударным ядром — работает вдоль этого канала, обрушая его стенки как поршень. Ну и последний заряд — тоже с кумулятивной выемкой, только без металлической облицовки — только чтобы направить его взрывную волну вслед за кумулятивными струями и ядрами вдоль пробитого канала. Дистанция подрыва второго и третьего зарядов плавала, так как они подрывались через замедлитель, ну так это было уже неважно — свою работу они все-равно сделают. Их подрыв производил неизгладимое впечатление — короткое р-р-р трех последовательных взрывов. К концу лета мы уже отладили замедлители и в войска пошли первые партии этих боеприпасов.
Глава 20
И все эти ухищрения были нам нужны для того, чтобы пропихнуть внутрь дотов и дзотов побольше ударной волны и волны взрыва.
При встрече ударной волны с телом человека возникает отраженная волна, чье давление в 2–8 раз превышает избыточное давление самого фронта волны — за десятые доли секунды человек получает "ушиб всего тела", точнее, той его части, что обращена к фронту волны — если стоит, то всей поверхности, если лег головой по направлению к взрыву — удар головы, и хорошо если через каску. Ударные перегрузки достигают сотен g. Одновременно в теле формируются продольные, поперечные и поверхностные волны сжатия, возникает деформация в глубоких тканях — при переходах волны между органами с разной плотностью возникают отражения, интерференции, преломление — внутри формируются растягивающие усилия, которые стараются буквально расщепить тело на кусочки — все его части устремляются в разных направлениях, рвутся слизистые и стенки сосудов — появляются множественные внутренние кровотечения. А различия в инерции органов только усиливают урон — например, быстро двигающиеся ребра догоняют более инертные легкие и бьют по ним со всей силы. Ну и если избыточное давление достаточно велико, человека еще и отбрасывает им по направлению фронта волны — при ударе перед человеком создается высокое давление, а сзади, даже если волна уже его обтекла, избыточного давления почти нет — возникает разница давлений, человек летит. А еще при обтекании тела создается подъемная сила, то есть человека не только толкает, но и подбрасывает в воздух.
Безопасным для человека считается такое расстояние от взрыва, на котором давление фронта ударной волны не превысит 10 кПа. Легкие поражения человек получит от удара до 40 кПа, средние — до 60, тяжелые — до 100 и все что выше — крайне тяжелое, причем в любой из указанных градаций возможны и летальные исходы, только с разной вероятностью — от десятых процента до ста процентов. Четыре килограмма тротила — 2,5 кубических дециметра, почти трехлитровая банка — на расстоянии 10 метров дадут избыточное давление 25 кПа, что сравнительно безопасно — легкая контузия, может ушибы, на 6 метрах — уже 60 — человеку будет плохо — тяжелая контузия, переломы, кровотечения, попадет в госпиталь дней на десять, на 5 — 86 — госпиталь как минимум на два месяца, ну а все что меньше — кирдык. Это для открытого пространства — считается, что укрытия типа блиндажа ослабляют ударную волну в пять раз, то есть в блиндажах, дотах, безопаснее. Но не совсем. Так, при взрыве в трех метрах от амбразуры блиндажа избыточное давление составит 50 кПа — человеку явно будет нехорошо. Ну а при взрыве в двух метрах от амбразуры — снова кирдык. Это согласно расчетам — на практике ситуации очень различаются. Так что, в принципе, для подавления дота было бы достаточно, чтобы реактивный снаряд рванул неподалеку от амбразуры, да так порой и бывало. Вот только так будет подавлена только одна амбразура, да и то на небольшое время, пока к ней не подойдет сменщик. Да, когда-то сменщики закончатся, но этого еще надо дождаться, то есть подавить амбразуру в первый раз, потом еще раз, еще — и каждый раз штурмовик должен будет выполнять заход, прицеливаться, стрелять, но все-равно будут промежутки времени, когда штурмовика не окажется над дзотом и он какое-то время сможет вести стрельбу по нашим наступающим частям. Нехорошо.