— Как только забрезжит хоть какая — то перспектива договорённости по разоружению, — говорил он, — в Вашингтоне начинается паника. Возьмём, к примеру, Рейкьявик. Ведь по сути договорились о ликвидации всего ядерного оружия, всех баллистических ракет. Даже без формальных соглашений эти результаты превосходят все ожидания. И вот на тебе! Американцы тут же испугались и стали отступать назад, ссылаясь на превосходство Советского Союза в тех или иных видах оружия. Вновь занялись провокациями, пошли на обострение. Чего действительно хочет Америка? Можно ли с ней договориться и как это сделать?
В таком ключе Горбачёв рассуждал довольно долго. Но мы были готовы к этому — Шеварднадзе предупреждал, что Генсек постоянно ставит такого рода вопросы, и в МИДе усиленно искали ответы.
С Карповым у нас тут расхождений не было. Мы оба участвовали в заседаниях Пятёрки, где была сформулирована программа безъядерного мира к 2000— ному году, и оба считали эту программу, мягко говоря, нереалистичной. На Западе к ней серьёзно не относились, рассматривая её как обычную советскую пропаганду. Там не без оснований опасались, что если бы вдруг Запад клюнул на неё и пошёл на ликвидацию ядерного оружия, то Советский Союз оказался бы в выигрыше. Он сохранит значительные преимущества в обычных вооружениях, а сдерживать его уже будет нечем. Этого особенно боялись в Европе.
В общем, было бы напрасной тратой времени ожидать, что Запад пойдёт на это. Да и наши военные, когда выдвигали такое предложение, скорее рассматривали его как средство помешать достижению соглашения там, где уже намечалась возможность договоренности: ликвидация РСД и 50%— ное сокращение СНВ.
Шеварднадзе, которому мы не раз высказывали это наше критическое мнение, занимал уклончивую позицию, говоря, что надо договариваться с военными и совместно продвигать программу безъядерного мира. Именно эту цель ставит Генсек. Поэтому ещё накануне, готовясь к встрече, мы решили с Горбачёвым не спорить, а изложить наше мнение окольным, иносказательным путём.
Начали с того, что соглашения заключённые в 70-х годах — ОСВ— 1 и 2, ограничившие некоторые виды стратегических вооружений, не привели к прекращению гонки вооружений. Она нарастала по каналам, не перекрытым этими договорами.
Пользуясь выгодными для нас положениями Договора ОСВ— 1, Советский Союз значительно увеличил ядерный потенциал. В результате США утратили геостратегическое превосходство, которым они обладали в 50— е и 60— е годы. Сегодня Советский Союз располагает ядерным потенциалом, который на 40% превосходит США — 45 тысяч единиц советского ядерного оружия против 24 тысяч американского.
Советский ВПК уступает американскому только по производству авианосцев, тяжёлых бомбардировщиков и ядерных крейсеров. По некоторым категориям вооружений Советский Союз имеет больше оружия, чем весь остальной мир: стратегическое и тактическое ядерное оружие, МБР наземного базирования, танки и многие виды обычных вооружений. По торговле оружием СССР также занимает ведущее место в мире — 30 млрд. долларов.
Та же картина с размещением наших вооружённых сил за рубежом. В том или ином виде советский военный персонал находится в Восточной и Центральной Европе, Монголии, Афганистане, Северной Корее, Вьетнаме, Южном Йемене, Сирии, Ливии, Ираке, Эфиопии, Мозамбике, Анголе, Кубе, и Никарагуа. Всего — 800 тысяч человек. В Европе войска Варшавского Договора в 3 раза превосходят НАТО по численности и обычным вооружениям.
В это же время события в США развивались по другому сценарию. После поражения во Вьетнаме всё десятилетие 70-х Америка переживали глубокий шок, называемый «вьетнамским синдромом». Под давлением резких антивоенных настроений военный бюджет был уменьшен на 35%, а вооружённые силы сокращены с 3,6 миллионов до 2,1 миллиона человек. Соответственно были урезаны программы модернизации ядерных и обычных вооружённых сил, а военное присутствие США за их пределами снизилось на треть — до 400 тысяч человек.
Горбачёв слушал с явным интересом и похоже с такими цифрами ранее знаком не был.
— Откуда эти данные, — спросил он. — Можно ли им доверять? Или это американская разведка нам подбрасывает?
Мы ответили, что к великому сожалению наши военные категорически отказываются предоставлять подобного рода сведения, ссылаясь на сверх секретность. Поэтому приведенные нами данные исходят в основном от независимых аналитических центров, — например, шведского СИПРИ в Стокгольме. Но их внимательно изучали и анализировали наши учёные из ведущих мозговых центров Москвы — ИМЭМО и Института США и Канады. Конечно, стопроцентной уверенности в их точности нет, но тенденции они отображают правильно.