В ночь перед Рождеством, в ходе праздничного обеда в резиденции американского посла в Вене к резиденту ЦРУ подошел сержант морской пехоты Клейтон Лоунтри и признался в страшном грехе: служа в охране посольства США в Москве, он имел интимные отношения с русской женщиной из обслуги, которая оказалась агентом КГБ. Его допрашивали с пристрастием и он сознавался всё больше и больше: передавал ей не только секретную информацию, но и позволял русским тайно проникать в посольство по ночам, устанавливать там жучки и снимать информацию.
Дальше — больше. В марте другой морской пехотинец капрал Арнольд Брейси сознался в тех же грехах. Вместе с Лоунтри они по ночам тайком пропускали агентов КГБ в святая святых — центр связи, кабинет посла и другие секретные помещения московского посольства.
Поэтому весь отряд стражей морской пехоты, охранявших посольство, — 29 человек были заменены и отправлены домой. А дипломаты получили строгое указание прекратить работу с секретной информацией на компьютерах и даже пишущих машинках, поскольку КГБ могло перехватывать и расшифровывать идущие от них электронные и звуковые сигналы. Всё это напоминало плохо отрежиссированную постановку из театра абсурдов. Дело доходило до анекдотических ситуаций. Американские дипломаты боялись говорить в стенах посольства даже шёпотом — они общались между собой посредством обмена записками. И, как в доисторические времена, писали от руки послания в Вашингтон, которые потом дипкурьеры везли в столицу в опечатанных мешках.
Собираясь с визитом в Москву, Шульц сетовал: «Ни одна комната, ни один телефон, ни одна пишущая машинка, ни одна радиоволна или даже территория за дверями посольства не могут считаться «безопасными» с точки зрения прослушивания... Смогу ли я иметь связь из Москвы с президентом и госдепартаментом?»
Специалисты из Вашингтона заверили его, что сможет. Для этого придётся везти на самолёте в Москву специальный защищённый фургон со спец аппаратурой. Фургон этот будет оставаться в самолёте, а когда Шульцу потребуется переговорить с президентом, он будет приезжать на аэродром, садиться в фургон и ездить на нём вблизи аэродрома. Шульц, правда, отказался от такого варианта защищённой связи.
В общем, скандал даже по меркам Холодной войны бушевал не шуточный. Америка кипела от негодования. Уаинбергер, военные и ЦРУ требовали, чтобы госсекретарь отказался от поездки в Москву. Сенат семьюдесятью голосами принял резолюцию, которая рекомендовала ему не ехать.
Но упрямый Шульц не сдавался — ехать надо. И в этом его поддержал президент. Но он одновременно поддержал и Уаинбергера: в Москве нужно твёрдо проводить линию, чтобы от Рейкьявика не было отступления ни на пол шага. Белый дом даже принял специальную Директиву по вопросам национальной безопасности. В ней, по словам Шульца, жестким языком излагались инструкции, которые не давали возможности достичь какого— либо прогресса на переговорах в Москве. Согласие о невыходе из Договора по ПРО урезалось с 10 до 7 лет, а ликвидация ядерного оружия вообще не упоминалась. Впрочем, ликвидация баллистических ракет — тоже.
В общем, как пишет Шульц в своих мемуарах, он покидал Вашингтон с чувством, что у него «мало шансов на достижение прогресса».
ПОЧЕМУ ШУЛЬЦ ПЕЛ ПЕСНИ
Неудивительно поэтому, что «папа Шульц» — так звали его между собой советские дипломаты — прилетел во Внуково мрачнее тучи. Было это рано утром 13 апреля 1987 года. На полях ещё лежал снег, было мокро и холодно. Он сразу же проследовал в мидовский особняк на улице Алексея Толстого и потребовал от Шеварднадзе объяснений.
Но в Москве готовились к нелёгкому разговору на шпионскую тему. Тем более, что на следующий день предстояла встреча с Горбачёвым и Генсек не хотел выглядеть дураком, повторяющим сказки про невинное КГБ. Поэтому он сам грозно допрашивал председателя Чебрикова, что случилось в американском посольстве?
Однако руководство КГБ намертво отпиралось — никакого «физического проникновения» в посольство США со стороны советских спецслужб не было. То, что рассказывают морские пехотинцы, — сказки для детей. А вся история выдумана и приурочена к визиту Шульца, с целью сорвать поездку Горбачёва в Америку и его встречу с президентом Рейганом. Конечно, Чебрикову не поверили. Но он твёрдо стоял на своём и предлагал даже опросить его людей, наблюдавших за американским посольством. Пришлось поверить, так как другого выбора не было.