2. Другая форма проверки — двусторонние и многосторонние консультации. Они проводятся, когда есть основания считать, что какое— либо государство не выполняет согласованных мер доверия.
3. При необходимости может быть созвана на временной основе консультативная комиссия в составе представителей всех государств— участников. В ее задачу входило бы рассмотрение вопросов, касающихся выполнения согласованных мер доверия, а также связанных с этим ситуаций, которые могут считаться неясными.
Вот такие существенные разногласия оставались по итогам полутора лет переговоров в Стокгольме.
ГЛАВА 8
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ ГРОМЫКО
Горбачев приступал к внешней политике осторожно и не спеша. 21 марта 1985 года, десять дней спустя после его избрания Генеральным секретарём, заявил на Политбюро:
— «Нам внешнюю политику менять не надо, она завоевала авторитет, требуется лишь активизация».
И приступил к борьбе с пьянством и алкоголизмом. Во все советские посольства за подписью Громыко пошло строгое указание: спиртное не пить и не подавать.
Это было главное нововведение во внешнюю политику. А первые заявления Горбачёва по сути мало отличались от речей его предшественников. Даже рефрен мартовского послания Рейгану — нельзя говорить на двух разных языках: одним для конфиденциальных переговоров, а другим для публики, был повтором андроповско — черненковского постулата — нужны не слова, а дела.
На знаменитом апрельском Пленуме ЦК, с которым ассоциируется начало перемен, само понятие «перестройка» употреблялась лишь в контексте «преобразования хозяйственного механизма» страны наряду с подтверждением «генеральной линии на совершенствование общества развитого социализма». Военная и внешняя политики оставались такими же, как были раньше — идти «ленинским курсом мира».
Перемены начались с другого конца. На этом Пленуме Горбачёв добился изменения соотношения сил в Политбюро. Когда дело дошло до голосования, он вынул из кармана блокнотик и предложил ввести в Политбюро Лигачёва, Рыжкова, Чебрикова, кандидатом — маршала Соколова, а Секретарём ЦК по сельскому хозяйству избрать Никонова. После голосования он всех поздравил и пригласил в президиум. А Лигачёва посадил рядом с собой на председательское место. Всё стало ясно.
Теперь в Политбюро у него стало 8 сторонников против 5 явных оппонентов — Тихонова, Кунаева, Гришина, Щербицкого, Романова. Но уже в первый год правления Горбачёва двое из них — Гришин и Романов удалились на пенсию. В высшую партийную иерархию выдвинулись Яковлев, Лукьянов и другие. А центральными фигурами, влиявшими на формирование политики, становились Лигачёв и Яковлев. По своим человеческим качествам это были два антипода.
Лигачёв, появившийся в Москве из сибирской глубинки, был для московской элиты личностью необычной — прямолинеен и настойчив. Его энергия, приправленная категоричностью и резкостью суждений, била ключом. При этом в оценках у него существовало только два цвета — чёрный и белый. Он никогда не сомневался в своей правоте и не менял своих взглядов.
Яковлев, вернувшийся из канадской «ссылки», являл собой полную противоположность. Никто никогда не знал, что на самом деле думает этот человек, и что он хочет. Вчера он был самым ярым антиамериканистом, одним из самых ортодоксальных работников Отдела пропаганды ЦК КПСС. Сегодня стал самым гибким сторонником сближения с Америкой. И не потому, что таковы были его убеждения, а потому что так ему было выгодней.
Пожалуй, это была самая сложная из всех фигур в окружении Горбачёва. Как подметил один из его давних соратников Фёдор Бурлацкий, выглядит Яковлев простовато, а умудрён как библейский змий, соблазнивший Еву. Только змий этот постоянно ввергал в соблазн Горбачёва, а сам оставался в тени райских кущ.
Но всё это было потом. А теперь в апреле Горбачев начал с того, что выступил с предложением о замораживании ракет средней дальности в Европе. Но в этом не было ничего нового — такое замораживание уже предлагалось Андроповым: оно давало преимущество Советскому Союзу. Новое, пожалуй, было лишь в том, что в мае Громыко и Шульц поехали в Вену, чтобы договориться о встрече в верхах Рейгана и Горбачева.
Её предложил президент США, пригласив Горбачёва в Вашингтон. Советский Генсек откликнулся согласием, но с оговоркой — о времени и месте встречи нужно договориться позднее. В этом не было никакого подвоха — Горбачёв только что принял бразды правления и ему нужно было время, чтобы осмотреться и подготовиться.