– Прежде, чем я поясню, почему госбезопасность просила повременить с этими посёлками, – вновь приподнялся майор, – предлагаю выслушать секретаршу правления, она же делопроизводитель, – Петренко ухмыльнулся и вопросительно посмотрел на присутствующих, – думаю, что она в курсе местных дел и достаточно напугана, чтобы говорить искренне даже без ваших, – кивок в сторону Владимира, – полиграфов. Все согласны?
Вошла всклокоченная, нервно оглядывающаяся секретарша.
– Мы просим вас, – начал Баринов, вновь возглавив собрание, – ответить на наши вопросы. По нашему мнению вы в курсе всех дел в посёлке и, наверное, на производстве. Сначала расскажите то, что сами считаете нужным, а потом уже, приступим к уточнениям, если, что непонятным останется.
– Да. Конечно, только о чём говорить?
– А, с самого начала. Вы ведь здесь со времени заселения?
– Да, в нашем посёлке, и в тех, которые рядом, расселены граждане, в основном из Нижнего Новгорода. Когда Хабаровск разбомбили, Нижний начали расселять, как и другие крупные города, секретарша виновато, будто извиняясь, улыбнулась, – Вот, я сюда и попала. Меня взял с собой мой начальник. Он в Нижнем был зам главы УВД города, – все, кроме майора, удивлённо переглянулись. – А я, его помощником.
– Помощником в звании капитана, – перебил Петренко. – Опустим, почему вы с вашим боссом сняли погоны и вернёмся к посёлку.
– Сюда его назначили областные руководители, – продолжила женщина, нервно теребя платок в руках, – в наш посёлок определяли на жительство почти исключительно пьющих людей. Которые имели многочисленные приводы, кто попадал в вытрезвитель, в общем, вёл асоциальный образ жизни. Но, ни за что серьёзное не привлекался.
– Чтобы сократить повествовательный момент, – вновь перебил Петренко, – поясню, что предполагалась организация лечебно профилактических районов по реабилитации и лечению алкоголиков, наркоманов, тунеядцев. Естественно с ограниченными, по гражданским правам, статусами для проживающих. Однако, пользуясь неразберихой и военным положением в стране, эти ограничения были сняты. По каким основаниям и кто это сделал, сейчас выясняется. Поясню. Все новые правоохранительные органы и структуры занимались социально опасной преступностью и системными перестройками управления страной. Предполагается, что смена режима посёлков подобного типа произошла одновременно с попыткой использования криминалитета в милицейско-административном перевороте в начале года. Верхушку и исполнителей изолировали или обезвредили полностью, а вот серёдка – осталась. Пока оставалась хотя бы призрачная внешняя угроза, приняли решение их не трогать.
– Что вы имеете в виду под серединкой? – Петя заинтересованно вытянул вперёд шею.
– Районное и областное, а также краевое и республиканское руководство. Власть и сила от них постепенно перетекала в новые структуры хозяйствования. Сейчас у них осталась одна скорлупа власти. С конца лета готовятся серия мероприятий бескровного изъятия всех атрибутов власти у местных князьков. Планировалось приступить к операции ближе к январю. Но вы, Владимир Николаевич, – поклон в сторону Дугова, – опять нас поторопили. Возможно, к лучшему. К нам поступали данные, что информация о предстоящих чистках всё-таки просачивалась.
– Чистки, предполагают изоляцию? – спросил Владимир.
– Нет, – рубанул рукой полковник, – только особо опасных предполагается изолировать. Их единицы. В основном не здесь, в южных республиках. Туда вас ни под каким видом не пустили бы. Там ещё сохранилась благоприятная среда, в которой старое руководство может найти поддержку. Даже силовую. Нам новая Чеченская ни к чему. Всех остальных руководителей районного и областого-краевого-республиканского звена ждёт люстрация. Видимо навсегда. Районные кадры полностью подготовлены. Кроме этого уже в следующем году вводится прямое снятие руководство районов гражданами. После принятия Присяги начнутся пробные опросы и референдум по районам. Области-края-республики с нового года ликвидируются полностью. Вся административная власть переходит к федеральным округам. Там всё под контролем.
– Я просматривал варианты развития, – добавил Владимир, – предполагалось даже изолирование некоторых районов и даже республик, чтобы не допустить горячей фазы, при возможном возникновении конфликта. Но там опасность конфронтации – весной – летом этого года и летом следующего.
– В этом году серьёзных местных выступлений удалось избежать, – продолжил Петренко, – в основном отвлечением на внешнюю угрозу и словесными гарантиями. А угрозы будущего… Решено в конце года полностью открыть, для всеобщего обозрения и обсуждения, перспективные разработки. Те, которые сейчас осуществляются. Вопрос одной – двух недель. Но вернёмся к нашей ситуации. Итак, барышня, – обернулся к секретарше, – что же происходило после вашего переезда. Особенно в сфере производства. Я так понимаю, что запрет на продажу спиртного в посёлках вашего типа каким-то образом обошли?
– Никакого запрета никогда и не было, – удивилась женщина, – свободно в продаже и вино, и водка, и пиво. Когда деньги нормальные были, много спиртного продавали, а потом, с социальными картами, нельзя стало, так начали самогон гнать.
– И дурь на огородах и в садах выращивать, – перебил полковник.
– Как завод сгорел, это месяца три – четыре назад было, работы совсем не стало…
– Опять ложь или незнание. Мои ребята на заводе ещё ночью побывали. Целёхонек. Пару бочек солярки сожгли, да ручками, ручками, оборудование кое-какое разбили, навес – один обвалили, другой сожгли. Часть оборудования запустили в нештатном режиме. Кто то там очень талантливым оказался. Уже сейчас завод может гнать тонны спирта, десятки килограммов всякой дури, начиная от очищенного опиума и марихуаны, до гашиша и героина. Кроме этого искусственные наркотики. Талантливый химик поработал, кроме того, технолог, и, видимо не один. Спирт, кстати, видимо в качестве прикрытия. Во всяком случае, руководство в район выходило именно с идеей перепрофилирования завода на производство спирта.
– Здесь не с-с-спирт производить, а клинику развёртывать, – врач встал, прошёл к окну, – кого я здесь видел, или пьяны, или с похмельным синдромом. Многие под наркотическим опьянением. Надо вычистить всю эту гадость максимально быстро. На вас, полковник надежда. А я вызываю подмогу. Одной бригадой нам здесь не справится. Здесь наркологический центр разворачивать надо. Я всё понял. П-п-п-пойду дам указания . Мы будем развёртывать оборудование в спортивно развлекательном комплексе. Он всё равно заброшен. Временную клинику можно устроить. Правда по хорошему, всех надо госпитализировать, и то гарантий, процентов 5-10 вылечивания. А так…
Махнув рукой Никонов направился к выходу.
– Я распоряжусь наладить связь с вашими сотрудниками, – сказал вслед полковник, чтобы постоянно на контроле были. Сейчас можно всякого ожидать. Что от нас нужно, сразу говорите, – и обернувшись к Владимиру, – сейчас у народа ломка пойдёт, когда мои орлы всю дурь уничтожат. Всего можно ждать. Вплоть до попыток захвата заложнков. Поэтому все передвижения исключительно группой и под охраной моих молодцов.
– Так всё плохо?
– И некоторое время с нарастанием! Вы где будете?
– Думаю здесь. Места нам особо много не надо. Наша задача выявить общие опросные тенденции в процессе. Интересны реакции трезвого, пьяного, похмельного. Наша задача, через тестирование, психологический тренинг, выявлять, а возможно купировать, а то и устранять склонность людей к злоупотреблению. Не только алкоголем, вообще всем. Любые экстремумы. Поведенческие, психологические.
– Не очень понимаю, зачем это надо. Потенциальный алкоголизм, наркоманию, даже агрессивность прекрасно диагностирует медицина. В том числе генетические исследования. Лечение, последствия, опять же в сфере деятельности медиков.
– Вы же слышали о проценте излечиваемости! А остальных куда?
– Горбатого могила исправит. Сейчас, если нет возможности полностью излечить этих субчиков, надо их от дури изолировать, да работать заставить, чтобы не жрали чужой хлеб.