— Что с ней случилось?
Драко мгновенно отстранился, снова пересаживаясь в изножье.
— Ты не читала газет? — его голос звучал твёрже, чем ему хотелось бы.
— Я знаю, что её убила Белла. Твоя мать совершила героический поступок, солгав Волдеморту.
— Только вот зачем? — он сжал пальцами гнутую спинку койки. Ярость, гнев и беспомощность вспыхнули в его взгляде, когда он посмотрел на Гермиону.
— Она не хотела его победы.
— Это смешно! — его губы дрожали. — Вся моя семья — Пожиратели смерти.
Гермиона наклонила голову, чтобы не видеть агонии на его лице.
— Твоя мать не хотела для тебя такого будущего.
— Она не могла знать, что случится.
— Она чувствовала.
Драко молча покачал головой, чувствуя, как тепло и пустота, окутавшие его разум всего на мгновение, тонут в омуте черноты и отчаяния.
— Это была любовь, — Гермиона дотронулась до ребра его ладони лишь пальцем, так и не решившись на нечто большее.
— Это был страх, — Малфой повернул голову, и его глаза выражали мрачную отрешённость.
— А разве одно может обходиться без другого? Любить всегда страшно.
Он посмотрел на неё с таким ужасом, словно она сумела проникнуть к нему в голову и вторгнуться в самые недры воспалённого сознания.
— Выздоравливай, — бросил он, рывком поднимаясь с койки, и растворился в темноте.
19
— Здравствуй, Джинни, — Гермиона энергично прошагала в центр комнаты. — Наконец-то Помфри согласилась меня выпустить. В лазарете ужасная тоска. Я надеялась, что ты ко мне заглянешь.
Джинни лежала к ней спиной, с головой укрывшись одеялом. Ни одним движением она не показала, что заметила чьё-то присутствие в комнате.
— С цветком всё в порядке? — не обращая внимания на игнорирование, Грейнджер подошла к тумбочке и бережно поправила ткань на ветке. Джинни продолжала молчать. — Ты обедала?
Гермиона шумно выдохнула, развернулась в сторону соседки всем корпусом и сложила руки на груди.
— Джинни, мы все начинаем за тебя сильно волноваться. Почему ты не отвечаешь на письма Молли?
— Почему ты не отвечаешь на письма Рона? — тихий, но полный чистейшей злобы голос обескуражил Гермиону.
— О чём ты? — сглотнув, спросила она.
Медленно и тяжело, как восстающий из могилы мертвец, Уизли поднялась с кровати и повернулась. Она выглядела так, словно не спала несколько суток. Её исхудавшие пальцы сжимали открытку с кофейными пятнами и гномом на обложке. Гермиона зажмурилась и раздражённо провела ладонью по лицу.
— Я знала, что между вами что-то происходит.
— Джинни, уверяю тебя, я и Малфой…
— Гарри.
Гермиона отступила, словно получив тычок в плечо.
— Что?
— Гарри. Я всегда подозревала, что между вами нечто большее, чем просто дружба, — Джинни, словно хищник, готовящийся к прыжку, вся сгруппировалась и впилась в лицо Гермионы острым взглядом.
— Ты ошибаешься. Я никогда бы…
— Тогда почему?! — она закричала, протягивая смятую открытку вперёд. — Почему он оставил тебе это?
— На крайний случай, — Гермиона чувствовала, как холодеет тело. Вся кровь вдруг словно начала сворачиваться, превращаясь в комки льда.
— Ты видела, как я страдаю. Видела и молчала!
— Гарри взял с меня обещание, что я никому не расскажу. Я не могла предать друга, — Гермиона наклонила голову, сжимая пальцами предплечья. Она знала, что не виновата, но нечто гадкое, заразившее воздух комнаты, проникало в её внутренности сомнением и медленно пожирало их.
— Друга? — голос Джинни вдруг обесцветился. — А кто для тебя я?
Гермиона знала, что проиграла уже тогда, когда Уизли отыскала открытку и прочла её.
— Это был не тот случай, когда я имела право выбирать. Отдай, — холодно попросила Грейнджер и протянула руку. Лицо Джинни исказилось отвращением и болью, и она покачала головой. — Отдай, это важно.
— Правда? — Уизли злобно хмыкнула, наклонив голову. — Что тебя связывает с Драко Малфоем?
— Мы вместе работаем над зельем, — спокойно ответила Гермиона, чувствуя, как сердце, больно ударяясь о рёбра, пляшет в груди. Джиневра поцокала языком и качнула головой.
— Ты лжёшь.
— Что было в ответе? Ты ведь его прочитала.
— Прочитала. Выучила наизусть, — Джинни сделала два крадущихся шага вперёд, и её челюсть затряслась, как у душевнобольной. — Я в порядке, Гермиона. Надеюсь, что ты тоже. В тот день я не проклинал Драко Малфоя, — и, повысив тон: — Я в порядке, Гермиона. Надеюсь, что ты тоже. В тот день я не проклинал Драко Малфоя. Я в порядке, Гермиона…
— Прекрати, — Грейнджер отступила, в панике бессмысленно оглядываясь по сторонам.
— …Надеюсь, что ты тоже. В тот день я не проклинал…
— Замолчи! — закричала Гермиона, метнулась вперёд и вырвала открытку из рук Уизли. Совсем ослабевшая без еды, она пошатнулась и жутко улыбнулась:
— …Драко Малфоя, — она молчала, покачиваясь от бессилья, и наконец посмотрела на кусочек картона в своих руках. — Я тебя ненавижу.
Пальцы Гермионы, сжимающие открытку, нащупали оборванный край.
20
Слизнорт широко зевнул и покосился на полотно ночи за окном. Тихо шелестел огонь под почерневшим от копоти котлом, и две напряжённые фигуры, нависшие над ним, казались почти неподвижными.
— Мы все делаем правильно, — Драко, на секунду оторвавшись от наблюдения за нагревающимся зельем, бросил взгляд на бледную от волнения Грейнджер.
— Да, знаю, — она закусила губу и отёрла вспотевшие ладони о юбку, — но вдруг… — и замолчала, нахмурившись ещё сильнее.
Драко слабо улыбнулся, разглядывая пальцы, впившиеся в столешницу. Её вера в силу слов казалась ему трогательной.
— Следите за температурой, — Слизнорт сощурился, наблюдая за ними издалека.
— Всё под контролем, — Драко поймал взгляд Грейнджер и кивнул: — Пора.
Гермиона дёрнула за край чёрной материи и сдавленно выдохнула. Золотистое сияние короткими лучами исходило от пионовидного цветка и остроконечных листьев вдоль стебля.
— Он прекрасен.
— Ночь порождает много удивительного, — Драко улыбнулся, поймав её короткий взгляд. Гермиона машинально кивнула и сомкнула пальцы вокруг стебля. Слизнорт взмахнул палочкой, и темнота поглотила робкое пламя свечей, оставляя застывшую у котла пару наедине с золотистым сиянием лунного цветка.
Драко не мог отвести взгляда от озарённого золотом лица и едва опомнился, чтобы шепнуть: — Давай.
Цветок плавно упал в гущу зелья и ещё пару секунд держался на поверхности, прежде чем скрыться окончательно. На короткое мгновение мрак завладел пространством и мыслями.
— Оно должно сиять…
Драко почувствовал, как его пальцев, впившихся в поверхность стола, касается влажная горячая ладонь. Он хотел разверзнуть темноту взглядом, хотел, чтобы поблизости вспыхнул пожар и убил его вместе со всплеском горячих импульсов в теле. Но темнота была сурова, и только прерывистое дыхание Грейнджер служило ориентиром в плотной субстанции мрака, окрашивающего тела и взгляды в чёрный. Малфой чувствовал тепло, сковавшее его со всех сторон, как будто он скрылся под мантией, где его не найдёт боль. Рука Грейнджер — слегка подрагивающая, маленькая и почти бесплотная, как у банши, вселяла в него чувство странной светлой тоски. Но ширились секунды, мрак холодел, заражая тепло плоти, и вдруг резкое пламя свечи, как движение клинка, разрезало пространство на две половины, в одной из которых остались ничтожные ошмётки жизни. Она отдёрнула руку, и его кожа омертвела от потери.
— Это какая-то ошибка, — Гермиона повернулась к Слизнорту, и скорбное выражение его лица ввело её в ступор ужаса на несколько долгих мгновений.
— Зелье не приобрело нужного оттенка. Был добавлен дефектный ингредиент, — развёл руками он.