— Что?
— Трещина в твоём черепе, — ледяной, подавленный от волнения голос снова обозначил её присутствие в этом холодном помещении, и Драко сглотнул. Он молчал несколько минут, пока Помфри выжидающе теребила края своей шали.
— Я должна сходить за профессором Макгонагалл, — наконец решила она. — Побудете здесь, пока я не вернусь? — шепнула куда-то в сторону и пошаркала дальше, не дожидаясь ответа.
Драко закрыл глаза и медленно сглотнул, ощутив щекой движение холодного воздуха. Рядом оборвался последний шаг её тихой поступи.
— Мой отец заберёт меня отсюда.
— Почему?
— Он знает, что со мной случилось, и ни за что не допустит, чтобы это стало известно.
— Ты обещал, что расскажешь мне.
Его губы напряглись, и он открыл глаза. Её взгляд с налётом ночи был требовательным и нетерпеливым.
— Ты поможешь мне бежать.
22
— Упустили! — шипение на манер Нагайны протиснулось через тонкую щель между напряжёнными бледными губами. Беллатриса была дьявольски ужасна. Видевший её мог усомниться в том, живой человек перед ним или труп, ещё не остывший, но впитавший в себя тени смерти. Линии её угловатого тела дарили движениям остроту и резкость, а поза в любом положении казалась искривлённой.
Драко попытался не выдать дрожи, когда рука матери легла ему на плечо.
— Шанс ещё есть, — Нарцисса подняла голову.
— Ты, — язвительная улыбка разрезала серое в полутьме лицо. — Ты и твои бесполезные муж и сын живы только потому, что мне противно признавать, что вы ни на что не способны.
— Не заговаривайся, — Люциус опирался на камин, чтобы не упасть, но его грозный взгляд исподлобья на мгновение остановил движение времени в сырой зале. Казалось, воздух холодел на градус с каждой секундой.
— Люциус… — Нарцисса бросила на него тревожный взгляд, сжимая окоченевшие пальцы на плече сына сильнее.
— Ах, — Беллатриса подняла брови, её глаза блеснули, словно у кошки, увидевшей внезапное движение задушенной ею мыши. — Что ты делал, пока Поттер и его грязные друзья убегали? Подожди-подожди-подожди… — она надула губы, приложив к ним палочку. — Ах! — и игриво покачала головой. — Кажется, ты валялся в грязном углу, потому что тебя обезоружил подросток.
— Я не…
— Не, не, не… — перебила Белла, раздражённо закатив глаза. — Оправдание — это не то, что мне по вкусу. Может, ты предатель? — и тут же изумилась: — Может, вы все предатели?
— Чушь! — Нарцисса ступила вперёд. — Мы преданны Лорду, как и ты, — и, моментально отвернувшись в сторону, тихо сказала: — Драко, иди к себе.
— Нет-нет! — Белла энергично зашагала ближе. — Драко! К тебе у меня больше вопросов, чем к твоему жалкому отцу.
Малфой поднял взгляд и спрятал дрожащие руки в карманы брюк. В горле резко пересохло, мысли запрыгали в голове подобно обезумевшим фейри. Рука матери скользнула к его локтю.
— Я хочу с тобой поболтать! Ну же, — она наклонила голову и широко растянула губы, протягивая к нему грязную шершавую ладонь. — Ты откажешь тётушке?
Драко чувствовал, как внутренности скрутило от страха и дурного предчувствия. Пальцы Нарциссы цеплялись за ткань его рукава до последнего, но рука Беллатрисы обвилась вокруг его запястья и потянула.
— Итак, Драко, — она приобняла его за плечи и внимательно уставилась на окаменевший профиль. — Как ты мог не узнать тех, с кем учился бок о бок столько лет? Что с твоей памятью?
— Я не был уверен, — сумел выдавить он, и каждый в зале понял, что это конец.
— Конечно.
Пауза длилась всего половину секунды или меньше. Все смешалось, и Драко не смог определить, что почувствовал сперва: грубое вторжение в свои мысли или боль в коленях от удара об пол. В голове вспыхнуло зарево, в виски ударило безжалостное пламя магии. Обжигая, оно облизывало раскалёнными языками каждую мысль, освещало бегущие в стороны воспоминания и выживало из уголков сознания то, что навсегда должно было остаться незамеченным. Драко почувствовал горячие слёзы в уголках глаз, его лёгкие горели, и слова оправданий застряли в опалённой удушьем глотке, когда Лестрейндж резко отпрянула.
— Девчонка! — отшатнувшись от лежащего на полу, как от заражённого оспой, она повернулась к Люциусу. Он медленно мрачнел. — Девчонка… — повторила Белла. — Чему ты его учил, говоря о грязнокровном племени?
— Презрению, — резко выплюнул тот, и от самодовольства, проскользнувшего в этом охрипшем от страха голосе, Драко искривился. — Только презрению.
— Верно, — она часто закивала головой. — Так почему он пожалел грязнокровку Поттера?
Люциус открыл и закрыл рот. Драко чувствовал, что презрение, обрушившееся на него со всех сторон, пригвоздило к полу и не давало шевелиться.
— Нарцисса! — Белла повернулась к сестре, но, увидев её скорбное лицо, на некоторое время замолчала. — Ты знала.
Нарцисса стиснула кулаки и попыталась пересилить горечь предчувствия, подступающую к горлу:
— Он ребёнок.
— Он предатель.
— Это всего лишь увлечение.
Драко не смог поднять голову, чтобы посмотреть на мать.
— Это болезнь, которая будет стоить ему жизни. Если Лорд узнает… — Белла с отвращением оглянулась на племянника.
— Прошу, — Нарцисса сделала несколько шагов вперёд, и слезы, давно стынущие в её глазах, обрушились на бледную кожу. — Он ведь мой сын.
— Ты называешь его сыном?
— Брось, Белла, он так молод! Разве мы не совершали ошибок в юности?
— Это не ошибка, а предательство крови, — Лестрейндж подняла голову и закрыла глаза. Она долго стояла недвижимо. Драко казалось, что каждый мускул в его теле окаменел и начинал разрушаться. — Но все же я милосердна, — из её палочки медленно заструился бледно-синий поток магии. Клубясь и заворачиваясь, он пополз вверх по её руке, постепенно оформляясь в гибкое тело тонкой полупрозрачной змеи. Опустившись на колени перед племянником, Беллатриса обратилась к нему:
— Я изменю тебя, Драко. Видишь её? — Белла повернула голову к призрачному телу, обволакивающему её руку до локтя. — Она поглотит все дурное и грязное, сделает тебя нормальным. Ты всегда был слишком чувствительным, — Лестрейндж покачала головой. — Но теперь всё будет под контролем, ты не станешь прежним. Всё, что ты чувствуешь к грязнокровке, изменится. Никакой жалости, — и, перейдя почти на беззвучный шёпот: — никакой любви.
Драко беспомощно съёжился, сжимая пальцами палочку.
— Он может сойти с ума! — срываясь на хрип, закричала Нарцисса.
— И выжить, — Беллатриса раздражённо поморщилась. — Это его шанс, и вы должны быть благодарны за этот дар. Не плачь, Цисси, ты выглядишь глупо, — и, заметив, что сестра сделала два решительных шага вперёд, взмахнула палочкой, пригвождая её к месту.
Почувствовав неотвратимость приближающейся боли, Драко вдруг обрёл силы и посмотрел на Лестрейндж с таким гневом в глазах, который не мог позволить себе прежде:
— В чём она виновна?
— Ты знаешь, Драко.
— Я знаю, что это чушь.
Белла наклонила голову и приподняла бровь. Её лицо искривилось изумлением.
— Смелость — не то, что может позволить себе Малфой, — и, сделав почти театральную паузу, прошептала: — In rapidis serpens.
23
Гермиона вынырнула из омута памяти. Её ладони крепко сжимали дряхлый край стола. Тело дрожало, словно секунду назад кто-то окунул его в ледяные воды Чёрного озера. Всё ещё склоняясь над старым омутом, Гермиона оглянулась через плечо, туда, где у окна возвышалась высокая фигура.
— Теперь-то мы в расчёте, — тихо произнёс он и сжал в ладони метлу, прихваченную по дороге в комнату.
Грейнджер сжала зубы и выпрямилась, чувствуя, как позвоночник ломит от напряжения.
— Это ужасно, — выдохнула она и тут же почувствовала себя нелепо. Драко смотрел на неё исподлобья, низко склонив голову. Темнота вокруг них вдруг стала такой естественной, такой родной, словно она являлась привычной материей, из которой, бурля, вырастала вселенная.