Он смотрит на обложку романа «Скафандр и бабочка», главный герой которого страдает синдромом «запертого внутри». Замурованный заживо… Бедная Алиса. Какую память сохранила она о дне, когда ей исполнилось десять лет, если в тот самый день ее мать сломала позвоночник, упав с лестницы, и погрузилась во мрак синдрома «запертого внутри»? Что у нее осталось, кроме невыносимого надлома психики?
Люк подскакивает от внезапного стука в дверь кабинета. Он поспешно задвигает ящик.
— Войдите!
Интерн Каплан входит, не вынимая рук из карманов.
— Ну вот, медсестра привела в порядок нашего кататоника, теперь он выглядит получше и помоложе.
— Сколько лет на вид?
— Ну, я бы сказал, за сорок. Но он по-прежнему ни на что не реагирует. Восковая ригидность, отказ от пищи, фиксированный гипертонус. В такой позе никто не продержался бы больше десяти минут, а он уже три часа… Надо же, какой терпеливый…
Люк немедленно встает и выходит в коридор. Каплан идет за ним.
— Послушай… Мне только что поручили больную, мадам Кромбез, прелестную молодую женщину, вроде бы глуховатую. Она…
— Клиническая картина свидетельствует о нарушении по типу истерической глухоты.
— Ты ее знаешь?
Люк отвечает ему дежурной улыбкой:
— Она прекрасно слышит. Но стоит ее мужу открыть рот — все, тишина в эфире. Чтобы общаться с ней, он вынужден обращаться к детям. Никаких органических нарушений в ушах, но она действительно не слышит. Мы много чего с ней пробовали, ничего не работает. Удачи тебе!
— Вообще-то стоит взять это на вооружение с моей подружкой. Не слышать, когда мне удобно…
Второй этаж, палата А11. Люк толкает приоткрытую дверь, обходит кровать и оказывается лицом к лицу с больным. Без бороды его лицо похоже на кремневый нож, глаза глубоко запали. Психиатр отступает на шаг, Каплан замечает, что он недоволен.
— Что-то не так?
Люк трет висок.
— Не знаю. Но мне вдруг показалось, что я его где-то видел. Тебе он никого не напоминает?
Он подходит к кататонику, склоняется над ним. Убирает со лба вьющиеся волосы, ощупывает левую сторону лица, потом правую. Достает из кармана цифровую камеру и делает снимок. Каплан с любопытством наблюдает за ним.
— Новое фото?
— Это чтобы приложить к истории болезни.
Люк поднимается в кабинет, распечатывает фотографию в двух экземплярах. Никаких сомнений, он уже встречался с этим взглядом, видел это лицо. Но где? И когда? Он безуспешно роется в памяти. Потом начинает искать в компьютере, просматривает истории забытых больных. Появляются ярлыки. Мужчины, около сорока… Психопаты, жертвы психических травм, страдающие депрессиями, несостоявшиеся самоубийцы…
Ничего. И тем не менее он знает, что уже видел этого человека. Но если не в больнице, то где же?
13
Сотрудница социальной службы Жюли Рокваль в одиночестве ест спагетти болоньезе в общем зале медицинского общежития за отделением скорой помощи клиники Салангро. Это помещение, где она обедает дважды в неделю, невероятно запущено. Повсюду тарелки с недоеденной пищей, в углах валяются огрызки фруктов, стулья заляпаны йогуртом, на стенах красуются похабные надписи. Если бы люди увидели все это, мифу о возвышенном мире медицины был бы нанесен существенный ущерб.
Жюли вытирает пальцы бумажной салфеткой и бросает равнодушный взгляд на экран стоящего в углу телевизора. Новости. Цены на нефть падают, планете грозит потепление, стоимость жизни растет. И что следует из всех этих драматических событий? Резкое увеличение числа больных в психиатрическом отделении. Одно цепляется за другое. Как в тарелке с этими паршивыми макаронами.
Ей больше не хочется есть.
Жюли устало опускает в карман яблоко, прощается с сидящим в кресле студентом — и вдруг понимает, что он крепко спит. Она подходит к нему и замирает. Он бос, и его ноги покрыты мелкими шрамами.
В ее мозгу раздается сигнал тревоги.
Она снова садится за стол и достает мобильный телефон. Люк Грэхем не отвечает, тогда она звонит Каплану.
— Это Жюли Рокваль. Вы сейчас далеко от кататоника?
— Ну, не очень, как раз иду посмотреть его. А что?
— Вы не могли бы посмотреть его ноги и сообщить мне, нет ли у него порезов или заноз?
Каплан в расстегнутом белом халате буквально летит по коридору.
— Сообщу, как только дойду. Еще пару минут. Сейчас…
В палате кататоника Каплана ждет все та же картина: каменная статуя. Интерн приподнимает простыню над неподвижными ногами.