— Судя по всему, он был там в качестве репортера… Наверное, все видел.
— Хм-м… А известно, почему он прервал лечение?
— Нет.
— Дети? Жена?
— Это не указано. А он не очень-то разговорчив.
Она отдает ему историю болезни и снимает очки.
— А вы сами думаете, что ему следует провести несколько дней во Фрейра?
— Попытка самоубийства в его возрасте — неважный симптом. Велик риск, что, как только он выйдет, повторит попытку.
Жюли показывает на кофеварку:
— Сделаете мне покрепче, и сходим к нему?
— Отличная штука эта ваша кофеварка. Повезло вам.
Жюли одобрительно улыбается:
— Стоит всего ничего, а служит вечно.
Каплан наполняет фиолетовую кружку и протягивает ее Жюли. Выпив кофе, они идут к лифту. Жюли поправляет волосы перед зеркалом.
— Завтра мне все-таки придется зайти в отделение Люка Грэхема. Я привезла в «скорую» больного, вполне вероятно, его переведут в Фрейра. Люк, надеюсь, не в отпуске?
— С тех пор как вы тут работаете, вы хоть раз видели, чтобы у Люка был отпуск?
— За последние полгода — нет.
— Он будет на месте. Но, кроме него, в Фрейра есть и другие психиатры, вы в курсе?
Дверь лифта открывается, и это позволяет Жюли выпутаться из неловкой ситуации. Она останавливается перед палатой Клода Дехане.
— Если ему не нравятся люди в халатах, вам лучше подождать меня здесь… — говорит она и входит в палату одна.
Клод Дехане, лежа на кровати, медленно поднимает правую руку и трогает толстую повязку у себя на груди.
Жюли, держа перед собой сумку, подходит поближе.
— Вам не надо бы столько двигаться.
— Кто вы? — спрашивает отец Алисы, поворачиваясь к ней.
— Жюли Рокваль. Я работаю в связке с больницей. Как бы это сказать… в общем, играю роль моста между больницей и внешним миром.
Клод поворачивается к окну. Долгое молчание.
— Когда я смогу выписаться? У меня две коровы, они сдохнут от голода.
— Если все будет хорошо, вас выпишут дня через два-три. Не волнуйтесь за коров. Вы всегда можете позвонить, кому сочтете нужным. Как вы себя чувствуете?
— Как человек, которого ударили ножом.
Клод садится на кровати, его лицо напряжено, под черными глазами явственно проступают морщинки. Жюли тоже присаживается на край кровати и ставит сумку на пол.
— Вы припоминаете что-то конкретное?
— Ничего.
— Жалко.
Жюли встает, придвигает стул, устраивается в углу палаты. Потом достает из сумки ноутбук. Клод заинтересованно наблюдает:
— Что вы делаете?
— Простите, я занимаю вашу палату.
Больше не обращая на него внимания, она поворачивается к нему спиной и начинает изучать документы в компьютере.
Клод не сводит с нее глаз. Ему невыносимо слышать стук клавиш. Проходит несколько минут, и он спрашивает:
— Если я вам расскажу, вы уйдете?
Она не отвечает. Клод размышляет несколько секунд.
— Я ударил себя ножом вчера вечером, если вам интересно. Я сидел на крыльце, лицом к коровнику, и ударил себя прямо в грудь. Два раза, очень сильно.
Жюли опускает крышку ноутбука и поворачивается к нему.
Он повторяет ее движение и стискивает зубы. Боль просто ужасная.
— Я не знаю, что на меня нашло… Но, уверяю вас, я страшно пожалел об этом. Мне было очень больно. Я попытался привести себя в порядок в ванной. Смочил водой полотенце, чтобы смыть кровь и все рассмотреть, потом приложил его к ранам. Вроде это помогло, кровь текла не сильно, ничего страшного. А потом я спокойно вызвал «скорую».
Жюли кладет ногу на ногу. Бежевые брюки приоткрывают тонкие щиколотки.
— Почему вы совершили этот бессмысленный поступок?
Клод вжимается затылком в подушку и смотрит в потолок.
— Потому что… Потому что мне все надоело, я вдруг увидел все в черном свете. Какие-то мухи роились перед глазами. И… Ну что еще сказать? Нож валялся рядом со мной. Я взял его, направил себе в грудь, и вот… Объяснения нет.
— У попыток самоубийства всегда есть какое-то объяснение.
Клод поворачивает к Жюли голову, слегка улыбается, и при этом на его щеках появляются новые морщинки. Похоже на шрамы, оставшиеся от порезов при бритье.
— Какое объяснение? Призыв о помощи? Моя жена проводит большую часть времени в центре для тяжелых инвалидов. Скоро я не смогу ходить из-за болей в спине и умру в одиночестве среди холмов. Все в порядке, вы же видите?
Он сжимает губы, снова смотрит куда-то в окно, потом поворачивается к собеседнице: