Эл недолго думая согласился и потянулся к пачке.
-
— Ну скажи мне хоть немного вводной информации о его привычках или увлечениях, чего тебе это стоит?
— Я не хочу тебе упрощать задачу. — Она призадумалась и внимательно посмотрела на Ф. — Знаешь, я передумала. Я поделюсь с тобой одной деталью, он курит BlueWood третьей крепости. Из-за этих сигарет от него пасёт как от мусорки в летний зной.
Ф. воодушевился этой информацией, ведь начиная с сигарет можно начинать входить в доверие.
— Я обожаю тебя, дорогая! — От радости он приобнял её и нежно поцеловал в лоб.
-
Эла постепенно начала подкупать добродушность психолога, атмосфера напоминающая летний денёк, в своём самом спокойном и миролюбивом проявлении, и конечно же одинаковые предпочтения в сортах яда. Никто из его знакомых не мог курить эту марку, все постоянно кашляли и плевались от вкуса, но не Ф. С каждой затяжкой его лицо выражало всё большее удовольствие.
Докурив, Эл немного приобрёл уверенность и начал выбираться из кокона уже напротив Доктора.
— Знаете, у меня ведь ни сразу после электрошоковой терапии отпала уверенность, и волнительность при общении с девушками. Был небольшой период, когда я эм, ну, в достаточно оригинальной манере познакомился с одной, и можно сказать, что, я, ну, влюбился. — Умолнкув на несколько секунд он зажмурился, ожидая осуждения, язвительных комментарий и других видов унижения. Но Доктор застыл, внимательно смотря на Эл. своими изумрудными глазами, прям как у Эл. Его глаза сочились ярким светом, который согревал и располагал к себе. Он не понимал почему, но внутреннее чутье подсказывало ему довериться. Эл. постоянно корил себя за то, что не решался на многое, никогда всерьез не думая этим заниматься. — Либо сейчас, либо никогда. Я уже просрал всё что мог, надо хотя бы тут попробовать — сказал про себя Эл.
— У меня был очередной дерьмовый перелёт. Больше мне не приходится надеяться на место Е в двадцать шестом ряду. Последние два месяца я полагаюсь только на случайное распределение — резко выдал Эл. И вновь принялся постукивать пальцами двух рук в такт колыбели Ньютона
— Могли бы вы рассказать почему перелёт ужасный и сколько вы уже перелетов совершили, раз два месяца выбираете случайные места? И почему вы вообще так часто летаете? — с удивлением спросил Ф.
— Сто двадцать перелетов. Сто двадцать чертовых перелетов за полгода! И всё из-за собственной неуверенности и сомнений, из-за одного не заданного вопроса. Меня уже в аэропортах узнаёт персонал и обращается по имени. Многих стюардесс я видел по десять или пятнадцать раз, каждую я знаю по имени, каждую я расспрашивал подробно, но они лишь отмахивались!
— Это крайне много. Вы не объяснили целей ваших частых путешествий и о чём или о ком вы расспрашивали стюардесс?
Молодой человек уже не мог себя сдерживать, на его лбу проступали маленькие капельки пота. От упорядоченного постукивания пальцами он перешёл к перекатыванию пуговицы от пиджака между пальцами. Интенсивность его покачиваний всё усиливалась. Устремив пустой, почти что безжизненный, взгляд к картине Виктора Олива «Пьющий абсент», к одной ее примечательной детали. Его крайне заинтересовала ситуация в которой пожилой и незатейливый официант идет напомнить одинокому посетителю, что заведение закрывает свои двери, который в это же время ведёт увлекательнейшую беседу со своей зеленой феей, со своей галлюцинацией.
Поняв, что доктор наседает на него своим сосредоточенным взглядом в ожидании ответа, Эл решился признаться.
— Я влюбился! — неожиданно для доктора и даже для самого себя прокричал он и замолк, снова забившись в свой плетёный кокон.
— Это ведь прекрасно! Я могу только поддержать вас в этом неимоверном порыве чувств, расскажите подробнее! — В увеселительно-бодрящем тоне сказал доктор.
— Самый обычный перелет из самого обычного аэропорта. Я приехал за два часа до вылета, с ручной кладью и небольшой, ободранной кожанной сумкой кофейного цвета. В ней лежали все мои краски, начиная с самых редких в моей коллекции, ультрамариновой, изготовленной из природного лазурита и той, по вине которой я печально известен общественности, а так же — Доктору показалось, что Эл может рассказывать часами о каждой краске и кисточке, к которой он даже еще не перешел. Всё это выливалось в нудное слайдшоу в его голове, потому что богатое воображение вырисовывало всё точь в точь в мелочах и он не стал молчать — Эл, я хотел бы опустить детали вашего багажа и все остальные, не относящиеся напрямую к вашей влюбленности. Если вам не трудно.