Лузан сложил губы куриной гузкой, поднес щепотку пальцев, изображая поцелуй, и, звонко чмокнув, щедро подлил в рюмки коньяк. Плетнев с тоской в глазах следил за движениями потенциального начальника. Пить совершенно не хотелось. Он у себя в Калининграде в этом виде спорта был небольшой мастер: боярыня Морозова и сама алкоголь не уважала, и подчиненных блюла, чтобы не спивались. Но и отказаться не решался. Вдруг Лузан увидит в этом признаки служебного несоответствия. В Москву же перевестись очень хотелось.
— Я с людьми договорился, свозят на охоту, примут по высшему разряду, — продолжал Геннадий Федорович, громко стукнув пустой стопкой по столешнице. — Леса там знатные. Зверья еще полно, не то что здесь. Охотников в лесу больше, чем кабанов. Не зря же понимающие люди на вертолетах в глубинку охотиться летают.
Поглядел на разморенного Плетнева, втайне мечтавшего побыстрее получить документы и покинуть гостеприимный кабинет, многозначительно подмигнул:
— Да и люди там душевные, редкой щедрости. А русалок найдут — твое дело молодое. Ну давай еще за встречу…
Снова хлопнув по столу пустой стопкой, Лузан потянулся, достал с рабочего стола папку с документами, передал Плетневу:
— Вот командировочное, вот материалы ревизии. Проверь все на месте, вызови кого надо. Ну ты знаешь… Полномочия есть.
Лузан расстегнул мундир, понизил голос — Феликса Дзержинского, конечно, давно на площади снесли, но чуткие глаза и уши никто не отменял:
— Палку только не перегибай, с людьми поласковей…
Поглядел на Плетнева выразительно, но понял ли калининградский медведь какой ревизии от него ждут? Сообразил ли, за какие профессиональные качества в командировку отправляют?
— По итогам проверки желательно вынести «отказной»… — добавил Лузан так тихо, что Плетневу пришлось читать по губам.
Кого-то из своих пытается прикрыть — сквозь алкогольный дурман прорвалась к Плетневу мыль. Жучара. Ему, Лузану, в результате благодарность будет в свободно конвертируемой, а Плетнева — сначала на охоту, а потом под танки? С доступными русалками в бане попарят? Какой обыватель не слышал об оборотнях в погонах? И Плетневу никак не улыбалось прославиться в этих волчьих рядах. Хотя хорошая охота, никто не спорит — дело классное. А все же Лузан — как есть жучара! Может, послать его деликатно, пока не поздно, да домой в Калининград махнуть? Но там дражайшая супружница Ирина… Из двух зол…
— Они отблагодарят, — односложно заверил Лузан, уловив сомнения коллеги.
— А если что-то серьезное? — Плетнев собрал в кулак остатки расползающегося сознания и строго взглянул в лицо Лузану.
Домой, в Калининград, абсолютно не хотелось. Да еще с пустыми руками. И без надежды на перевод. В Москву два раза не зовут!
Антон Романович, не торопясь, листал тонкую папку с материалами, изображая интерес. Тянул время. Ждал.
— Так и благодарность будет серьезной, — раздосадованный Лузан почти шептал. Кабинет, конечно, свой, но время такое — никто ни от чего не застрахован. — И не только охотой отблагодарят. Отблагодарят хорошо. Достойно.
«Понятно», — Плетнев кивнул. Значит, сильно накосорезили в Великозельске.
— Ладно, разберемся…
Он рассовал по карманам пиджака командировочное удостоверение, папку с материалами проверки. Это означало полную и безоговорочную капитуляцию закона перед прелестями провинциального городишки.
— Ты звони. И я тебя иногда тревожить буду, — деловито предупредил довольный исходом переговоров Лузан. — Ну давай еще по одной. На посошок…
Он ловко подхватил бутылку коньяка, разлил остатки.
Плетнев свою дань богу Дионису уже отдал и замотал головой. Перед глазами все медленно плыло, а впереди еще серьезное дело. Алмазное. Но Лузан расценил отказ, как стеснительность провинциала.
— Ты пей, не бойся. В поезде выветрится. Мы тебе полностью купе выкупили. А мне, Антон, знаешь ли, как-то неспокойно в последнее время, — уж совсем доверительно промолвил он. — Предчувствия дурные…
Жанна прильнула к глазку входной двери. Она никого не ждала. Мало ли что?! Вдруг какие-нибудь бандиты или свидетели Иеговы?! Москва — город неспокойный. Врут ведь, что все полицейские силы брошены на обеспечение покоя мирных граждан. Наверняка не все.
В кружке глазка нечетко обозначился мужик, смутно знакомый. Приятель Золотова. Макс. Адвокат. Слава их как-то знакомил. Между ними сразу вспыхнула неприязнь. Макс, видимо, приревновал ее к другу. Постоянно уколоть пытался. На знания проверял. Когда Октябрьская революция была? Да какая разница — когда?! Хоть в июле! Главное — показать хотел ее перед любовником в невыгодном свете. Только Славка не повелся. Ночная кукушка дневную всегда сделает. А Макс — кукушка дневная.